Житие святого Северина

«Хвалите Господа в храмах ЕГО… — в полный голос запел Северин и понял, что не смогут подхватить. И в последний раз нарушил он общепринятое, выбросив все слова из 150-го псалма, кроме самой последней фразы —…Всякое дыхание да славит Господа!» И остановив усилием воли своё сердце, но ещё владея телом, он стал не сгибаясь, падать на спину — на руки подхвативших его Луцилла и Марциана…

Глава 5. Говорит Евгиппий, ибо лучше не скажешь

«Когда он был похоронен, наши старшие, полностью веря, что не может миновать предсказанное им о переселении, как и многое другое, приготовили деревянный гроб, чтобы были исполнены приказы предсказателя, когда начнётся предвозвещённое переселение народа.

Фердерух же ничтожный и нечестивый, всегда безмерно охваченный варварской жадностью, узнав о смерти блаженного Северина, решил, что предназначенные для бедняков одежды и нечто другое смогут быть отняты. Присоединив к этому злодеянию святотатство, он велел похитить церковную чашу и другую алтарную утварь.

Так как они находились на святых алтарях, и не осмелился получивший приказ вилик протянуть свои руки к такому преступлению, он принудил взять упомянутые вещи некоего воина по имени Авитиан. Хотя он нехотя совершил приказанное, но скоро, мучимый непрерывным трясением всех членов, был схвачен Дьяволом…»

Глава 6. И началось…

Когда скрылись вдали последние нагруженные монастырским добром сани, Луцилл повернулся к братии, и монахи с изумлением увидели на его добром всегда лице торжествующую улыбку.

— Вы спросите меня — чему я радуюсь, братья? Знайте же, что всё случившееся было заранее предсказано покинувшим нас учителем нашим. И потому не велел я не только делом, но даже словом или взглядом сопротивляться этим несчастным. Да, несчастным, ибо не только в будущей вечной жизни жестоко пострадают они за свершённое ныне, но и в этой ждёт их скорое возмездие. Не от ваших рук — найдутся иные. Трудно нам будет, голые стены оставлены нам, но разве сравнить эту малую беду с великим испытанием, постигшим нас — с уходом в лучший мир от нас Учителя нашего? Мы не погибнем, ибо собранные близ нашей обители братья поддержат наши тела, а души наши имеют могучего заступника близ Господа. Да не прозвучит ни слова из ваших уст в упрёк свершителям этого недостойного дела. Мы их прощаем, как подобает христианам, а Суд Божий найдёт исполнителей — в том порукой предсказание учителя…

…Замер в ожидании римский берег, а в Ругиланде вспыхнул огонь раскола. Не было среди спорящих, иной раз и до рукопашной доходивших ругов ни одного сторонника Фердеруха, никто не одобрял его действий, но что с ним делать, как поступить, к чему приведёт случившееся — тут единого мнения не было и быть не могло. Слишком велика была вина человека, который давно уже был щитом и мечом народа, но он всё же был щитом и мечом его! И никто не мог решить — что делать. А сковавший Авитиана истерический паралич был явным свидетельством кары Божией, пока что постигшей лишь его, но явно нависшей над всеми…

Ещё Флакцитеем поставленный на берегу Данубия дворец был просто бревенчатым доминой, огромным по площади, а не по высоте. Он вмещал десятки помещений разных размеров — от покоев до клетушек, связанных переходами, галлереями, пристройками, но не отличался ни красотой, ни хотя бы симметрией и внешней величественностью. Чувствовалось, что на долговечие своего творения строители не надеялись и думали лишь о целесообразности, причём пристраивали новые части-срубы по мере появления нужды. Так что случалось в нем заплутаться и самим обитателям, особенно после хорошего возлияния. Правда, кое-где окна были затянуты не бычьими пузырями, а мутным и неровным стеклом — римские умельцы с норикского берега поставляли в счёт дани и кое-что для жилища королевской семьи… Но всё же это было подобие лабиринта, о котором когда-то и от кого-то слышал Фердерух, и, пробираясь по знакомым переходам, то и дело отступая куда-нибудь, чтобы пропустить встречного и не быть замеченным, он вспоминал, что в том древнем лабиринте только один — Тезеем его звали — и сумел найти выход, сумел выжить. Выпутается ли из своего лабиринта тот, ради кого он сюда пришёл?.. Вот уж сколько он миновал дверей, за которыми были слышны голоса спорщиков, и не стал задерживаться — одно и то же везде. Начал слушать здесь, продолжи там — одно и то же везде услышишь, об одном и том же спорят, одни и те же доводы приводят…