Жюль Верн

Как случилось, что он заинтересовался Мексикой? Не в то же ли самое время он подружился с Жаком Араго, старым путешественником, братом астронома и физика? Человек по натуре страстный, оригинального ума, искусно владевший пером, Жак Араго, естественно, покорил молодого человека с умом жадным и увлекающимся.

Не Жак ли Араго, уже слепой или почти ослепший, повел сам к калифорнийским месторождениям в районе Сакраменто золотоискателей, доверившихся ему, когда он основал свое Общество аргонавтов?

Он воспользуется этим, чтобы на обратном пути проплыть «от Северного Китая до Южного полюса, антиподов Тихого океана и мыса Горн! Я люблю эту ежедневную, ежечасную борьбу с мятежными страстями природы», — пишет он Шевалье в 1852 году.

С уверенностью можно сказать, что такой человек, став другом Жюля Верна, воображение которого воспламенялось от его рассказов и память точно фиксировала всю многообразную информацию, содержащуюся в них, не мог не оказать на него сильнейшего влияния.

Жюль Верн продолжал оставаться страстным театралом, но теперь он уносился далеко за пределы театров Больших бульваров. Соприкасаясь с этим великим путешественником, он вновь обретал свои детские мечтания и мысленно видел большие корабли, проплывающие мимо острова Фейдо. Он внимал речам Араго, а «Корали» разворачивала паруса, увлекая его к тем далеким островам, куда ему не удалось отправиться. Араго был олицетворенное приключение. Но Араго был к тому же и братом ученого-физика, и можно побиться о любой заклад, что одно имя Араго вызывало в нем воспоминание о беседах с его кузеном, математиком Анри Гарсе. У Араго он встречался и с другими путешественниками-исследователями, географами, иностранцами, учеными людьми разных специальностей. Его пытливый ум питали новые источники, он заинтересовался географией, а затем и точными науками, стремясь найти ответ на множество волновавших его воображение неразгаданных тайн. Он уже не мог не задавать себе все новых и новых вопросов и давал новую пищу своему воображению, еще более обильную. Ему всего двадцать два года, и, однако, именно с этого времени, по-видимому, намечается существеннейший поворот, который повлечет за собой еще более честолюбивые замыслы. Отныне он отмечен перстом судьбы.

Пока он еще остается драматургом, для которого литература лишь уменье искусно завязать интригу и хорошо вести ее. Инстинктивно он пытается перенести в новую область творчества театральные методы, к которым привык.

В нем достаточно здравого смысла, чтобы отдавать себе отчет в посредственности своих поделок для театра и в значительно лучшем качестве своих рассказов. Из писем его мы знаем, что у него действительно «в голове новые планы», он намерен осуществить их, когда придет для этого время. Прежде чем сеять, надо заготовить хорошее зерно. Всему еще предстоит учиться. Любознательность его беспредельна, а путь наметился с того момента, когда он написал первый рассказ о Центральной Америке. Чтобы говорить о какой-нибудь стране, надо ее узнать. Рассказы Араго пробудили в нем увлечение географией, но, как всякий француз, он ее совершенно не знает, и все эти дальние страны являются ему лишь сквозь дымку детских мечтаний, цепляясь, словно клочья тумана, о носы огромных парусников, устремляющихся из Нантского порта к неведомым берегам. Ему пришлось много читать, обращаться к документам, и он делал это с добросовестностью, унаследованной от профессиональных навыков отца.

Рассказ «Первые корабли мексиканского флота» воистину «первый опыт», ибо в нем обнаруживаются некоторые характерные черты, которые неизменно будут присутствовать в творчестве романиста. Рамки рассказа кажутся слишком узкими, автору в них словно не по себе.

Завязка начинается по методу, который он будет затем часто применять и который сразу же связывает читателя с морем: «18 октября 1825 года крупное испанское военное судно «Азия» и восьмипушечный бриг «Констанция» бросили якорь у острова Гуахан, одного из Марианских…»

Эту манеру с первых же строк создавать атмосферу моря обнаружим мы в «Плавающем городе»: «18 марта 1867 года я прибыл в Ливерпуль. «Грейт-Истерн» вот-вот должен был отойти…» Тот же прием использован в начале «Пятнадцатилетнего капитана»: «Второго февраля 1873 года шхуна-бриг «Пилигрим» находилась под 43°57^/ южной широты…»

С самых первых строк «Приключений капитана Гаттераса», или «Путешествий и приключений капитана Гаттераса» (первый том «Англичане на Северном полюсе»), автор создает атмосферу таинственного морского приключения: «Завтра, с отливом, бриг «Форвард» под командой капитана К. З., при помощнике капитана Ричарде Шандоне отойдет из Новых доков Принца по неизвестному назначению».

Углубившись в чтение рассказа, мы вскоре почувствуем себя на борту «Констанции», идущей в открытом море: описание маневрирования судном, морские термины — все убеждает нас в этом.