Живая душа

– Почти брат. Мы с ним вместе в районном интернате учились.

– А-а-а… – неопределённо протянул Сергей Борисович. – Ну что тебе сказать? Случай не простой… Тебе всю правду или половинки хватит? – уточнил доктор, пытливо взглянув на Асю.

– Всю, – решительно ответила она.

– Тогда слушай… Раздробленными костями черепа задет мозг. Да ещё конечности и лицо сильно обморожены. Не исключено, что может и ног лишиться, и… памяти, – чуть помедлил доктор.

Он вдруг снова постарел на несколько лет. Вновь налив в мензурку спирта, выпил. Видимо, спирт был его «средством Попандопулуса», возвращающим молодость.

Отодвинув мензурку на край стола, он попросил: «Диктуй, я записываю».

– Клыпин Иван Васильевич… 19… года рождения… Он не умрёт? – внутренне похолодев от своего вопроса, тихо произнесла Ася, осознав вдруг, как дорог ей этот добродушный, весёлый веснушчатый парень, сделавший ей так много добра.

Врач оторвался от писанины и, словно выплеснув в лицо девушки стакан холодной воды, жёстко сказал:

– Если Господь захочет его помучить – сразу не умрёт… Ты вот что, Ася, – уже более мягким голосом проговорил он, – организуй-ка чайку покрепче. У меня печенье и коробка конфет «от благодарных бывших пациентов» есть. Почаёвничаем. Дежурство, чувствую, нам предстоит непростое.

* * *

Два дня после внезапного исчезновения Ивана Ася, сидя у его кровати, тихо, но почти непрестанно жалобно поскуливала, отказываясь от еды. Ночью скулёж иногда непроизвольно переходил на душераздирающий вой, мешающий обитателям комнаты спать.

– Да куда же он запропастился? – цыкнув на собаку, спрашивал кто-нибудь из темноты.

– Может куда в ближнюю таёжку с кем-нибудь на охоту выскочил на несколько деньков? – строил догадки другой. И сам же отвергал своё предположение: – Да нет, вряд ли. Он бы тогда Асю с собой взял. Да и предупредил бы, хотя б запиской…

– А может, к кралечке какой забурился? – строил догадки третий. И снова они отметались. Слишком уж подобные предположения не вязались с характером Вани.

– В милицию, в больницы, – проскрипев пружинами кровати, – звонить надо, мужики, – подытожил Иван Манагаров. – Неладное что-то случилось… Да и Аська вон всё время скулит. Чует псинка недоброе.

Утром постановили: после сегодняшнего экзамена из общежитской проходной, где имелся не только телефон, но и телефонный справочник, начать обзванивать больницы и отделения милиции. Отгоняя от себя мысль о том, что, может быть, придётся узнавать и телефон морга…

К обеду, вернувшись из института, решили сначала попить чайку со строганинкой, а уж потом по очереди приняться за дело, которое непроизвольно всё старались оттянуть.

Манагаров на специальном толстом куске фанеры большим ножом строгал сохатину. Серёга Мухин в блюдечке смешивал красный перец и соль. Кто-то резал чёрный хлеб. Кто-то разливал по кружкам чай…

Почти все обитатели комнаты были здесь, когда дверь распахнулась и порог несмело переступила красивая рослая девушка.

Охотоведы при виде неё остолбенели, а Аська вдруг, перестав поскуливать, стала есть брошенные ей пластинки мёрзлого мяса.

– Ваня Клыпин здесь живёт? – спросила незнакомка.

– Да, – за всех ответил Серёга Мухин, стоя у стола «по-домашнему» – в вытянутых на коленях линялых трико и не очень свежей, когда-то белой майке, чувствуя себя от этого страшно неловко. – Но только его сейчас нет.

– Да, я знаю, – спокойно ответила девушка. И, кивнув в сторону внимательно разглядывающей её собаки, продолжила: – Это Ася?

– Да, – встрял в разговор Манагаров, пока Серёга Мухин, прикрываясь дверцей шкафа, одевал чистую рубаху. – А вы кто Ивану будете? – рокотнул он.

– Я – тоже Ася, – улыбнулась девушка. – Собачку у вас забираю… Меня об этом Ваня попросил, – заторопилась она, предупреждая обязательные вопросы: «Где он? Что с ним?»

– Он в больнице. Сейчас ему уже немного лучше. Третья поликлиника, хирургическое отделение,

– Может, строганинки, чаю с нами? – засуетились охотоведы.

– Нет, ребята, спасибо. Вы мне лучше поводок найдите… Я почти двое суток не спала – мне надо выспаться. А если захотите навестить Ивана – приходите через неделю, не раньше. Сейчас к нему никого не пустят. Палата у него четыреста первая.

– А что с ним? Как он туда попал? – загалдели однокурсники.

– Потом, ребята, потом… Где Асин поводок?..

Через минуту обе Аси скрылись за дверью.

– Ася в квадрате, – задумчиво изрёк Иван Манагаров, глядя на закрывшуюся за девушкой дверь.

– Вот это девушка! – мечтательно проговорил Юрка Банных, успевший, в отличие от Серёги Мухина, даже переодеться за шкафом в парадный чёрный костюм. – Прямо киноактриса…

И, похоже, что с его оценкой были согласны многие.

– Ну, Иван! Ну, тихушник! Ведь никогда о такой красавице не говорил! – произнёс кто-то почти возмущённо.

После Нового года, сдав сессию, приятели пришли навестить Ивана.

Пожилая, грузная, с сероватым лицом нездорового человека, дежурная медсестра хирургического отделения, увидев такую ораву, остановила их у чистой стеклянной двери, отделяющей лестничную площадку четвёртого этажа от длинного сквозного коридора отделения, строго спросив: «К кому?»