Живая душа (СИ)

Караван тащится по замёрзшему тракту, как беременная вошь. И очень некстати начинается позёмка, а ведь до первого привала ещё ехать и ехать. Я натянула на лицо вязанную шапочку с прорезями для глаз и рта, Влассир сделал то же самое. Пока обморожение нам не грозит… в отличие от многих прочих стражников посольства. Нам и замёрзнуть не удастся, у обоих под стельками сапог спрятаны тончайшие металлические кружочки, волшебный металл, обработанный должным образом, нас согреет. Прочим об этом и знать не положено, а вот мужу Мунисы наоборот. Я снова оглянулась назад, на его левой руке нахохлился беркут Тарх — подарок для всё того же свёкра. Подставка для птицы, именуемая на моей родине «бардак», здесь называется «танука» и тоже выстрогана из дерева. Такая же танука приделана и к моему седлу.

Будем везти птицу по очереди, Тарх не возражает, как не возражает и против двух согревающих колец на мощных лапах. Примерно с час здоровенная птица просидела у меня на руке, тяжеловато пришлось, весит он килограммов пять-семь.

Глава 12

День перевалил далеко за середину, позёмка стихла, а караван всё тащится по пустынной дороге предгорья. Пока движемся вверх, затем начнётся спуск в долину, первую на нашем пути. Их будет девять, если я правильно запомнила объяснения наставника Аглина, который не преминул навестить бывшую подопечную накануне похода. Явился собственной персоной в мою комнату, и кстати, вошёл по-хамски — без стука. Молча швырнул на пустую кровать Мунисы тёплый плащ с меховым капюшоном, вязанный шлем-маску, выстеленные мехом сапоги и коротко уведомил о бывшую ученицу о её статусе, точнее, о его отсутствии. Начальник каравана осведомлён о положении и дальнейшей судьбе странной девки, так что запасись терпением, ученица, и будет тебе счастье. Мне всё объяснят по прибытии на место, а пока «не посрами чести дома Варгов, не лезь с дурацкими вопросами к должностным лицам», и ещё полтора десятка разных «не». Наставник Аглин долго озвучивал смешную чепуху, которая совершенно не монтировалась с его предыдущими словам и, по крылатому выражению моего сына, просто гнал стружку.

Единственный достоверный факт из его прочувствованной речи я всё же выудила — путь займёт десять-тринадцать дней. Остальное «жу-жу» можно с лёгким сердцем опустить. А ведь я едва не зауважала этого неглупого мужика и даже задумалась о том, чтобы изготовить ему протез, точнее, попробовать изготовить.

Я очнулась от раздумий. Мой дорогой наставник — это теперь далёкое прошлое. А в настоящем… покрикивают стражники, кутаются в долгополые плащи возницы, и покачивается в седле Влассир. Где-то впереди спит в своей карете-возке счастливая невеста-садистка, уродится же такая ягодка на свете! Повезло королевскому сыночку, ничего не скажешь. С такими понятиями о жизни невеста быстренько проредит поголовье служанок во дворце тестя, если сам тесть уже не проредил.

Мой спутник необременительно молчит, изредка поглядывая в мою сторону.

— Влассир, вот скажи мне, трудно было растить Тарха?

— Конечно.

— А именно?

— Птицы не понимают наказания, их можно только поощрять. Беркуты очень гордые и даже птенцы имеют хорошую память. Хищные птицы долго помнят зло.

— В каком смысле зло?

— Ну… достаточно накричать один раз… беркут запомнит это надолго и не упустит возможности отомстить.

— Даже так?

Влассир кивает и поправляет поклажу, притороченную за спиной. В его мешке хранится приличный кусок первоклассного железа, а в моём тихо лежит болотный металл. Пригодятся.

Кстати, морозец невелик, по ощущениям минус три-четыре градуса, но это если высокие холмы заслоняют от ветра. А ветерок тут весьма злоехидный… вроде и скорость его невелика, а меховой плащ продувает. Мы едем в конце каравана аккурат за последней повозкой с каким-то барахлом, за нами следуют последние шестеро стражников, замыкающих поезд и старый маг, господин Иснор.

Какой именно стихией повелевает сей персонаж мне неизвестно, но судя по внешности, вполне может быть и некромантом. Даже в зимней одежде он выглядит сущим скелетом. Из-под чёрного капюшона живописно выбиваются седые космы, а морщинистое лицо напоминает цветом старый пергамент. Кстати, старик вовсе не прячет пергаментный лик от противного зимнего ветерка — Кощей Бессмертный, ни дать, ни взять.

Правая рука колоритного старика слегка скрючена, как у больных церебральным параличом, но это совсем не мешает ему ловко управляться с поводьями. Если судить по нашей фэнтезятине, такого персонажа должны бояться животные. Более того, они просто обязаны трястись от неосознанного страха и прятаться, поджимая хвосты, однако Тарх милостиво разрешил господину магу погладить себя по голове, а сопровождающие нас собаки ластятся к старику.