Живая и Мертвая

Двери вагона открылись, и вошедший грузный мужчина уселся на свободное место, разворачивая газету.

– Смотри, какой жирдяй! – загоготал парнишка лет пятнадцати, безуспешно толкая под ребра своего приятеля. – Эй, жиртрест! – протянул он противным голосом, для вида пиная пассажира по колену. – Эй-эй, жиртре-ест! – растянул руками рот и высунул язык.

Приятель захохотал. Первый мальчишка с гордостью приподнял бровь, а потом, не удовлетворившись результатом, скорчил лицо еще страшнее и просунул его прямо через газету, оказавшись нос к носу с мужчиной. Тот безразлично перевернул страницу.

– Да скучный он че-то. Вот лучше, смотри! Бомба!

– Две! – подхватил товарищ.

Я могла только посочувствовать девушке, на которую переключились мертвые подростки, и надеяться, что доеду быстро.

***

Пришлось признать, что с высоким искусством у меня не задалось. В музей еще раз приходить было стыдно, поэтому я, припомнив рассказы Дениса, отправилась в оперу.

И вот теперь я сидела в ложе и на удивление быстро осознавала, что могу ощущать не только желание есть, но и желание спать.

Опера оказалась целым миром. Целым миром невнятных вокальных партий, пафосной музыки и трагичных смертей. Даже если пели по-русски, разобрать слова было невозможно, а весь сюжет без труда умещался на развороте либретто.

Да, пели они волшебно, только вот о чем, я так и не поняла.

Здесь я сдалась еще быстрее, чем в музее, и, не дожидаясь конца, ушла с представления.

***

В итоге после всех приключений я оказалась в баре. Было шумно, людно, и никому ни до кого не было дела. Идеально.

– Эй, бармен, налей! – заорал мужик у стойки. Бармен продолжал вытирать пролитое пиво. Призрак, выйдя из себя, попытался вырвать у него из рук тряпку, но не тут-то было.

– Василич, не бузи, – раздалось из коридора, ведущего к хозяйственным помещениям за спиной. Бородатый мужчина тяжелой поступью вышел из темноты и по-свойски прошел за стойку. – Сушняк опять?

– Да, паскуда, никак не проходит. Налей, а?

– А платить чем будешь?

– Так я это… на работу устроюсь, верну.

– Ну, смотри, – не особо заботясь о честности пьяницы, ответил бармен.

Он протянул руку в сторону крана, и на мгновение в ней блеснуло стекло. Спустя еще секунду пьяница ушел в дальний угол, сжимая в своей руке пустоту. Я, наоборот, подошла к стойке.

– Как ты… Как вы это сделали?

– А ты новенькая, что ли?

– Да, я тут впервые. Что это было?

– Это? Это был Василич. Он лет шесть назад серьезно перебрал и окочурился. С тех пор его мучает похмелье. Это было его любимое заведение, он тут каждый вечер торчит. Пару лет назад у меня сердечко не выдержало, и я тоже преставился. А когда решил проведать работу, увидел, как он тут вопит у барной стойки, что все мудаки сраные и не наливают. Он меня сразу узнал. Походу, некоторые клиенты становятся вечными. Я бы предпочел, чтобы тут было больше новеньких, таких как ты, например, симпатичных. А то с этими алкоголиками мне говорить уже не о чем.

– Спасибо. А этот фокус, он ему правда помогает?

– Не то чтоб сильно. На сутки хватает.

– И много тут таких?

– Штук двадцать постоянных.

– И все они «пьют»?

– Не, пьет тут только Василич. Остальные трындят. Им обстановка нравится. Но если воображение богатое, можешь попробовать, я и тебе налью. За счет заведения, – он расплылся в улыбке, получая явное удовольствие от ситуации. – Хочешь?

– Да нет, я, боюсь, таким воображением не отличаюсь. Можно, я еще посижу тут? А вы мне о чем-нибудь расскажете…

Спустя трое суток я все же покинула бар. Бармен Дима сказал, чтобы я возвращалась в любое время, он на посту неотлучно. Я его обнадежила.

Оставался последний вариант, до которого я смогла додуматься. И на этот раз я нашла то, что мне нужно.

Сегодня в темном зале было полно пустых мест. Рекламу уже прокрутили, и теперь начинались первые титры. Я настроилась и приготовилась смотреть на чудеса синематографа, снятого почти по заветам мистера Ферста.

***

Кино спасало мое существование. Я пришла в киноцентр два года назад и с тех пор не выходила, просматривая и по новой пересматривая фильмы. Сначала вникала в сюжет, потом разглядывала детали, затем искала косяки монтажа, и первый год мне не было скучно. Возможно, дело было как раз в отсутствии скуки, а, может быть, в чем-то еще, но чувство голода, преследовавшее меня уже столько времени, сошло на нет, и я даже не успела заметить, когда. Я решила, что это положительный эффект от просмотра кино – должна же была от него быть хоть какая-то польза.

Но все хорошее имеет свойство кончаться. Этот фильм я уже успела посмотреть трижды.

Внезапно сбоку пробралась троица друзей.

– Это ж не наши места, – раздался шепот в темноте.

– Забей и садись, – донеслось в ответ, и кто-то плюхнулся прямо на меня.

Я привычно поморщилась и встала. Да, я уже поняла, что если подождать немного, то вполне можно продолжить сидеть на прежнем месте, невзирая на нежданного компаньона, только ради этого фильма я терпеть не собиралась.