Живая память. Том 3. [1944-1945]

Так вот почему притихла эта высотка: там, оказывается, никого уже нет! Даже ракеты не бросают.

По траншее пробежал старший лейтенант:

— Готовы? Быстро! Быстро!

Когда передали команду «Вперед!», я взвалил на плечо, словно бревно, длинное, тяжелое и неуклюжее ружье, сказал второму номеру:

— Пошли. Не отставайте только.

Идти было тяжело: глубокий снег напитался водой, стал рыхлым, ноги проваливались почти до колен, каждый шаг стоил огромных усилий. Не снег, а каша крутая. И ноша нелегкая. Ружье с каждым километром казалось все тяжелее и тяжелее. Я перебрасывал его с плеча на плечо и натрудил их так, что они горели, как обожженные. Сам был весь мокрый, будто только из парной вышел. Сначала надеялся, что ношу эту будем делить пополам со вторым номером, но потом пришлось от этой мысли отказаться: уже на первых километрах напарник мой от меня отстал, и мне пришлось поджидать его.

— Не отставайте, пожалуйста, — попросил я его. — Вдруг пойдут танки, отбиваться придется, а вас нет.

После этого какое-то время я слышал у себя позади его сопение, но вскоре он снова отстал. Я опять подождал его.

— Ну, в самом деле, — начинал я сердиться. — Не отставайте. У меня ведь в стволе только один патрон, много я с ним навоюю? — Напарник виновато молчал, и я попросил у него: — Дайте мне хоть пару патронов в карман.

Он охотно развязал сумку, я взял два патрона (не патроны, а целые снаряды!), положил в карман шинели.

Шли всю ночь. И не просто шли, а почти бежали: надо было догнать немцев и не дать им закрепиться на новых вот таких высотках, которые потом так дорого достаются.

На рассвете немцы нас обстреляли, и мы остановились, залегли. Атаковать их с ходу почему-то не решились, приказали окопаться. Земля была как камень, даже искры летели из-под лопаты, тут бы лом нужен, а не эта малая саперная. Да где его взять, тот лом, а окоп нужен, вот-вот рассвет. Наконец приплелся и мой напарник, но помогать мне не стал, наоборот, сказал:

— А на шо его копать, все одно скоро пойдем дальше.

И правда: не успел я возмутиться, как команда — продвинуться на сто метров вперед, только тихо, без шума.

На новом месте начал с нуля. Но теперь уже наметил окоп поменьше — земля тяжелая, рассвет близко и немцы стали постреливать. Надо спешить. Долблю круглую яму, чтобы хоть как-то углубиться, а там, когда пройду мерзлый слой, расширю свое укрытие. А напарник стоит, дрожит от холода. И вдруг — вой мины. Одна, другая, все ближе. Я присел в яме, уткнул голову насколько можно, а напарник заметался, бросился ко мне, навалился сверху и буравит головой, хочет залезть на самое дно. Налет был коротким, быстро прекратился, я вытолкнул своего напарника, упрекнул:

— Ну, как? Копать не хочешь, а лезешь.

Молчит, отряхивается. А тут по цепи новая команда: «Вперед!» Оказывается, противник оставил передние траншеи, надо их занять.

— Ну шо? — подал голос второй номер. — Я ж говорив: все одно бросим окопы.

— Пошел ты, — огрызнулся я и побежал вслед за ротой.

А рассвет все сильнее, уже далеко видно, немцы стали поливать нас из пулеметов. В несколько перебежек добрался до траншеи, прыгнул в нее. Траншеи оказались залиты водой. В воде долго не простоишь, надо что-то делать. Отстегнул лопату, принялся долбить в стенах уступы, чтобы можно было в них упереться ногами. Но и враскорячку долго не настоишься. Принялся снова долбить стены, счищать с них землю. Земля сыплется в воду, бугорок растет, и вот наконец поднялась плотника, можно стоять на ней тверже. Траншея, правда, сделалась мельче, зато сухо и твердь под ногами, и руки свободны на случай немецкой атаки.

Пока мостил себе гнездо, прибежал напарник. Плюхнулся, не глядя, в воду да так и остался стоять, как цапля на болоте. Мой дружок по роте автоматчиков, который стал пулеметчиком, увидел, продекламировал:

Я сижу на дне окопа,
У меня печальный вид:
У меня промокла ж…,
И теперь я инвалид.

Вокруг засмеялись. А ему хоть бы хны.

Перед нами было ровное поле, залитое талой водой. Она поблескивала под лучами восходящего солнца, и казалось, будто впереди не поле, а глубокое озеро. По цепи передали — приготовиться к атаке, и почти вслед за этим команда: «Вперед!» Это «вперед!», как я понял, ко мне пока не относилось, я приготовился к отражению танков. Пошла пехота, побежала по воде, брызги из-под ног взлетают. Ожили немецкие пулеметы. Я приметил одного, прицелился и выстрелил по нему из своего ПТР. Не знаю, попал ли, но пулемет умолк.

— Вперед! — продолжал кричать вдогонку солдатам командир роты. — Вперед! — раздалось почти рядом. — А вы почему сидите?

Я оглянулся на крик. Рядом стоял старший лейтенант с пистолетом наголо и сыпал матюками.

Я кивнул на свое ружье — мол, у меня ПТР, жду танки.

— Вперед!