Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.

У нас в Костроме тогда очень хорошо была поставлена допризывная подготовка. Действовала большая, организованная сеть Осоавиахима. И вот мы, мальчишки 1923–1924 годов рождения, для которых срок службы еще не подошел, ринулись в различные клубы: Володя Зеленцов, Костя Скворцов — в конно-спортивный, Миша Большаков, Рем Белов, Саша Степанов — учиться на радистов, Лева Каретников, Миша Горшкович и я — в аэроклуб.

Встречаясь в школе, делились новостями, горячо обсуждали различные проблемы своих клубов, стараясь доказать преимущества своего.

Лето сорок первого каждый из нас встретил по-разному. Занятия в клубах проходили дважды в неделю, как говорят, без отрыва от производства или школы. Я к тому времени устроился матросом в Освод, чтобы подзаработать немного денег в помощь семье.

В ночь на 22 июня дежурил на реке Костроме. Все было тихо, спокойно, город безмятежно спал. И ничто не говорило о том, что уже началась война.

В тот же день мы втроем: Слава Мартьянов, Рем Белов и я — побежали в райвоенкомат с просьбой взять нас в армию. Там уже толпилось множество людей, все хотели поскорее идти бить фашистов. Протолкались мы в военкомате до самого вечера, но, так ничего и не добившись, расстроенные разошлись по домам.

На следующее утро, чуть свет, отправились снова, уже вчетвером, к нам присоединился Костя Скворцов. Но результат был тот же. Лишь на третий день нас выслушал усатый капитан и сказал: «Ребята, ступайте домой. Пока вам не исполнится по 17 лет и 8 месяцев, в армию вас не возьмут». Самым старшим из четверых был я: в тот день мне исполнилось 17 лет и 5 месяцев. Остальным и вовсе было до срока «палкой не докинуть».

Мне вскорости повезло: нас, курсантов аэроклуба, перевели на казарменное положение. Стали жить прямо на аэродроме в палатках, по воинским законам: подъем — в шесть, завтрак — в семь, начало занятий — в восемь… Начальник аэроклуба был у нас капитан, инструкторы — опытные летчики. Началась интенсивная учеба. С утра — полеты, после обеда — тоже полеты, в редких промежутках — занятия по строевой подготовке или уставам. Ходили в караул, охраняли самолеты, склады горючего.

Лето пролетело незаметно. И вот уже изучен КУЛП (курс учебно-летной подготовки), у каждого по 32 часа самостоятельного полета, сданы экзамены, мы снова возвращаемся домой. Выдали нам документы на руки и предупредили: ждать вызова в военные летные училища.

В сентябре в школе занятий не было, всех старшеклассников отправили на картошку. А в октябре кто-то из ребят узнал, что в области формируется Коммунистическая дивизия для обороны Москвы.

Начались наши новые «хождения по мукам» — каждый день то в военкомат, то в райком комсомола. Я к тому времени уже достиг желанного возраста: 17 лет и 8 месяцев! Это давало мне законное право на призыв в армию. И вот наконец — повестка: прибыть в военкомат с вещами! Это было 10 ноября 1941 года.

До лагеря «Песочное», где формировалась дивизия, шли пешком. Лед на Волге еще не окреп, и наша колонна, человек 500, двигалась гуськом. Идти было километров 30, так что до места добрались только к вечеру.

Вот мы и солдаты. Одели нас во все новенькое: обмундирование, кирзовые сапоги, бушлаты, шапки-ушанки. Из нашего класса набралось семь человек (остальные пока «не вышли возрастом»), а трое — Слава Мартьянов, Рем Белов и я — оказались даже в одном взводе.

Начались солдатские будни. Подъем, физзарядка, завтрак, занятия, обед, занятия, ужин, занятия, отбой. И так каждый день. Физзарядка на снегу, умывание — тоже, занятия (10–12 часов в день) также в основном на свежем воздухе.

Надо сказать, что в роте собрались солдаты разных возрастов: от 18 до 40 лет. Хорошо помню соседа по нарам в землянке Василия Ивановича Бобкова, его рассказы о действительной военной службе, которую он проходил в Наро-Фоминске танкистом, о боях с белофиннами, о многом другом. По-отечески относился к нам, молодым, бывалый солдат. И словом и делом помогал в учебе и в быту. Показывал известные только ему боевые приемы, учил нас правильно и рационально расходовать выданные на руки хлеб и сахар, сухой паек. В роте дядю Васю любили все.

День ото дня мы мужали, становились настоящими солдатами. Успешно провели боевые стрельбы. Приняли присягу на верность Родине. И в декабре сорок первого наш 1242-й стрелковый полк погрузился в эшелон для отправки на фронт.

Никогда не забыть торжественность, с какой провожали нас на костромском вокзале земляки. Народу собралось много: родные, знакомые, соседи, ребята из младших классов и, конечно же, все девчонки из нашего класса — прощаясь с нами, они не скрывали слез.

Долго добираться до линии фронта не пришлось. Уже на другой день мы выгрузились и заняли боевые порядки во втором эшелоне на Можайском шоссе. Зимнее наступление наших войск под Москвой уже началось, но нас пока держали в резерве. Больше недели мы простояли без дела, если не считать боевого дежурства днем и рытья траншей и ходов сообщений в снегу ночью. Нам же не терпелось поскорее сразиться с врагом.