Живая сила. Дневник ликвидатора

Последнее ПУСО, «Дитятки», – на выезде из 30-километровой зоны: уровень гамма-радиации на транспортном средстве – не свыше 0,5 мР/ч… Наше счастье, что они военные машины не останавливали. До поры, впрочем, до времени…

Как-то заехали мы в свободную минутку на ПУСО «Лелёв», профилактически помыться.

Отбыв все положенные процедуры, подъезжаем к дозконтролю на выезде из ПУСО…

И тут у шлагбаума происходит что-то непонятное: их дозиметрист подходит, сует держак с зондом в наш броник – в колесную нишу (самое грязное место любой машины)… Обменивается понимающим взглядом с лейтенантом-начальником… И, скучая, отходит в сторону. Всё без единого слова.

Лейтенант нам пишет что-то в путевку…

Неужели «на площадку отстоя техники» – на могильник? («Прошляпил! Где мы могли 10 миллирентген в час на себе насобирать? Да вроде нигде… Откуда?!.»)

Через плечо лейтенанта – в бумажку: что он там пишет?! Неужели таки влипли?!

«Выпущен по фону…»

«Выпущен» – это уже хорошо…

– А как это – «по фону»?

– А у нас на ПУСО уровень поднялся. Выше нашего предела выпуска, 10 миллирентген в час, стал. Ну, мы и пишем: «Выпущен по фону», ниже фона мы ж ни отмыть, ни померить не можем…

– Это так грязь с машин, что вы моете, территорию вам загадила?!

– Не, везде фон поднялся, по всей местности… – он обводит рукой всю равнину вокруг.

…Это дышал кратер незакрытого взорванного реактора.

Выдыхая из себя то, что в нем было. Радиацию.

Радиоактивные частички испарялись, улетучивались из пролома реактора, разносились ветром и рассеивались по прилегающей местности… Поднимая, повышая уровни на ней.

До тех пор, пока небывалый сарай – колоссальный, под стать египетским пирамидам, бетонный Саркофаг – от дождя, ветра, солнца, птичек и прочих превратностей жизни и климата эту руину не прикрыл.

А климат и жизнь – от ее «теплого дыхания»…

…Коля по дороге размечтался:

– Ну, если сегодня и на ПУСО «Рудня Вересня» уровни поднялись!

Но «Рудня Вересня», ПУСО-3 этого контрольно-помывочного каскада, выпускало в тот день как обычно: только с уровнем меньше своих драконовских 1,5 миллирентгена в час. Они от АЭС далеко, в двадцати километрах, до них это «теплое дыхание» не доходило.

Теплое дыхание – вещь интимная: только для близких.

Запах радиации*

А вы знаете, как хорошо пахнет озоном после ядерного взрыва?

Академик Сахаров, один из создателей водородной бомбы, – в разговоре с Алесем Адамовичем [42]

Я и сейчас себе не верю.

Но я и тогда не поверил.

Я перепроверил.

Перенюхал.

Валера вернулся из Рыжего Леса-1, И ОТ НЕГО ПАХЛО ЙОДОМ.

Дело было на стоянке в Чернобыле, Валера только что вылез из своего броника.

И от него всего пахло йодом.

Именно йодом – подчеркиваю! – ошибиться трудно: и запах очень характерный, и я все-таки человек тренированный – химик по основной специальности.

Я знал, что при взрыве ядерного реактора наружу был выброшен наряду со всем прочим «радиоактивным семейством» радиоактивный йод-131. Знал я, что это короткоживущий изотоп – период полураспада 8 суток.

Это значит, что через 8 суток от всего йода, что был наработан в реакторе на момент взрыва и был выброшен наружу (или остался в реакторе), осталась половина. Еще через восемь суток – половина от этой половины распалась: осталась четвертина исходного количества. Еще восемь суток – осталась уже осьмушка. Следующие восемь суток – осталась шестнадцатая часть. Еще один период полураспада – и уже только 1/32 исходного количества осталась…

И с момента взрыва до этого приезда Валеры из Рыжего Леса прошло около 3 месяцев – 90 дней. Что составляет приблизительно… 90 суток разделить на 8… – 11 периодов полураспада прошло. 11 раз количество исходного йода-131 переполовинилось.

Какая ж доля исходного йода осталась?

1: (2x2x2x2x2x2x2x2x2x2x2) = 1 / 2048 = 0,0005 = 0,05%.

5 – сотых долей – процента.

Это – трудновообразимая мизерная (мизернейшая!) часть. Это почти что синоним слова «ноль», и в нормальной жизни никто такие доли в расчет не принимает.

…И вот в это время появляется из Рыжего Леса радиационный разведчик, от обмундирования, волос которого пахнет йодом. Очень внятно. Это сколько ж этого йода должно было при аварии вылететь, если он до сих пор в Рыжем Лесу в таком количестве держится?!

И просто удивительно, как глупость срабатывает как защитный механизм: я подумал, что йод радиоактивный при распаде переходит в йод нормальный, нерадиоактивный, и что запах именно этого нерадиоактивного, обычного йода Валера на себе из Рыжего Леса привез.

Иначе я и представить себе не мог! Ведь уцелеть должен был практически ноль от исходного радиоактивного йода, это мне и без всяких расчетов было понятно.