Живая вода

Спасибо. (Резко встаёт, ровным голосом.) Возвращаться пора. Дел по горло, а я сегодня ещё и без Агаты-помощницы.

ИВАН

Лен! Я… (Пытается встать, но девушка усаживает его на место.)

ЛЕНА

Нет-нет. Обожди здесь. Поодиночке вернёмся. Чтоб лишних пересудов не было.

Девушка быстрым шагом уходит, оставляя расстроенного Ивана, мысленно клянущего свой невоздержанный язык, в гордом одиночестве. А ведь как всё хорошо начиналось!

7.23. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ДЕНЬ

Гюнтера снова дёрнули на полевой пункт связи. На сей раз в режиме телефонной станции он общается с денщиком Карла.

ГЮНТЕР (по ходу разговора всё более раздражаясь)

Я вас не слышу, Рильке… Перестаньте всхлипывать и причитать! Говорите чётко и ясно. Ещё раз спрашиваю: что — у вас — случилось?! Так… В котором часу это было?.. (Выслушав ответ, сверяется с наручными часами.) Про Франца я понял. А вот этот офицер, который был с ними в машине, вы его раньше видели?.. Не успели разглядеть?.. Допустим. Насколько я помню, в той стороне находится лесное озеро?.. Ну вот, видите, наверняка они отправились туда… Как зачем? Искупаться. Устроить пикник. Женщин с ними в машине не было?.. (Морщится.) Согласен, шесть часов — это уже многовато. Ну, так съездите на это озеро сами и убедитесь!.. Вы что, издеваетесь надо мной?! Откуда я знаю, на чём?! Вы хотите, чтобы я запросил у подполковника фон Штайна машину, мотивируя тем, что мой брат и ваш хозяин где-то загулял?.. Раз нет машины, прогуляйтесь пешочком… (Срывается.) Да срать я хотел на ваш ревматизм! (Вспоминает.) В конце концов, в хозяйстве вашего Франца имеется лошадь. Вот садитесь на неё и поезжайте… Что? Не умеете? (Рявкает.) Так разыщите того, кто умеет, чёрт вас раздери! Всё! У меня больше нет на вас времени, Рильке!.. Действуйте по своему усмотрению. И как только разыщете Карла, сразу дайте знать. Конец связи.

Гюнтер швыряет трубку, выходит из-под тентового полога, нервно закуривает. К раздражённому выражению лица добавилась тревожная озабоченность. Оно и понятно: так же, как и Рильке, Гюнтер не может найти рациональное объяснение эпизоду со странным, безостановочным проездом Карла через хутор в направлении «не пойми куда».

7.24. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ИЗБУШКА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Старик-коневод Архипыч, спасаясь от жары в Ганькиной избушке-развалюшке (здесь хоть и немного, но прохладнее), сидит на лавке и занимается «рукоделием» — плетёт лапти. В избушку заходят двое — доктор и Иван.

АРХИПЫЧ (зыркнув на доктора исподлобья)

А, явился, душегуб!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

Слыхал, Иван? Похоже, наш Архипыч разделяет мнение авторитетных христианских богословов, настаивающих, что животные таки обладают душой.

АРХИПЫЧ (ворчливо)

Ясно дело — обладают. Я это и без ваших «авторитетных» знаю.

ИВАН (невинно уточняет)

Все-все животные? Даже… крокодилы?

АРХИПЫЧ (сердито)

Сам ты крокодил! Я им про Гнедка зарезанного толкую, а они…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

И всё-таки ты не прав, Архипыч, называя меня душегубом. Коня твоего мы — верно, зарезали и на мясо пустили. Но вот крови его не пили, а значит, и душу не губили.

АРХИПЫЧ (недоумённо)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

В Ветхом Завете имеется прямой запрет на принятие в пищу крови животных. (Цитирует.) «Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его». А святитель Василий Великий говорил, что сгустившаяся кровь умершего животного разлагается и уходит в землю, а значит, «душа скотов есть нечто земное».

Архипыч с подозрением таращится на доктора, пытаясь понять: говорит ли тот серьёзно или же изысканно издевается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Опять же, животные не созданы по образу и подобию Божьему и не имеют его Дух. Собственно, по этим причинам они и не были спасены крестной жертвой Христа.

АРХИПЫЧ (перебивая, в сердцах)

Тьфу на вас, пустобрехи! (Сгребает с лавки свою незаконченную работу, идёт на выход, у самого порога притормаживает.) Тебе, Александр Григорьевич, не в докторах, а в дьяконах самое то было бы место. Уж больно ловко ты на ихнем языке излагать насобачился. (Кривится.) Благолепно.

Архипыч уходит, хлопнув хлипкой дверью. Иван и доктор в голос хохочут. Отсмеявшись, Александр Григорьевич достаёт из кармана тетрадку, открывает её на том развороте, где некогда Лена рисовала мужской абрис (вид спереди, вид сзади) с указанием мест пулевых ранений, полученных Иваном.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Снимай гимнастёрку, чудо природы.

Иван обнажается по пояс. Доктор подходит к нему и, сверяясь с записями, начинает внимательно рассматривать не просто затянувшиеся, а уже почти не видимые глазу раны.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (делая пометки, бормочет под нос)

Потрясающе! До такого даже научные фантасты не сумели додуматься! (Усмехается.) Иван! А может, тебе имя сменить?

ИВАН (недоумённо)

Зачем? И на какое?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Например, Осирис. Или, скажем, Лазарь.

ИВАН (смеётся)

Нет уж, увольте. Я не знаю, кто такой Осирис, но вот Лазаря петь точно не собираюсь.