Живая вода

Отставить! Вы мне тут, мать вашу, ещё подеритесь. Из-за немца.

Тем временем Афанасий, пыхтя папироской, обошёл камень и присел рядом с Карлом. Сделав ещё пару затяжек, молча протянул майору недокуренную папиросу.

КАРЛ (принимая, нем.)

Благодарю, Франц. (Жадно курит.)

АФАНАСИЙ (мрачно поправляет)

Не Франц я. Моё имя Афанасий…

7.22. ЛЕС. НАТ. ДЕНЬ

На контрасте с изнывающими от жары людьми группы Зимина и вынужденно примкнувшими к ним «нетоварищами», Иван и Лена сейчас наслаждаются спасительной прохладой леса. Улучив момент, они снова сбежали из лагеря и теперь, держась за руки, сидят в полумраке под разлапистой елью. Была ли промеж них новая физическая близость или молодым людям просто захотелось ненадолго уединиться, чтобы «пообжиматься» или просто поговорить, — Бог весть.

ИВАН

А как ты в отряд попала?

ЛЕНА (не сразу)

Когда немцы райцентр захватили, уже через неделю вывесили приказ: всему трудоспособному населению явиться на биржу труда. За неявку — расстрел. Пришлось идти… Ну и вот. Определили меня в санитарки, в их госпиталь. А там… Можешь себе представить, что за публика. Каждый норовит облапать, не то и под юбку залезть. Я пожаловалась главврачу, а он мне открытым текстом: мол, если желаешь, чтоб перестали домогаться, живи со мной. Тогда тебя больше никто пальцем не тронет.

ИВАН (напрягшись)

Ну а ты?

ЛЕНА (горько усмехнувшись)

Дала ему по роже.

ИВАН

Молодец. (Спохватившись, тревожно.) А он? Избил тебя?

ЛЕНА (качает головой)

Лучше бы избил. Но нет. В отместку в список угоняемых в Германию внёс. Сказал: эшелон уходит через 10 дней, если за это время передумаешь — приходи, буду ждать. А чтоб не сбежала, в комнату при госпитале определил и обувь отобрал. Ещё и сторожа приставил. (С болью.) Редкостного гада, из украинских западенцев.

ИВАН (сжав кулаки)

Вот сволочь!

ЛЕНА

Но я всё равно сбежала.

ИВАН (удивлённо)

И как же тебе удалось?

ЛЕНА

Долго рассказывать. Если в двух словах — просто повезло… В общем, выбралась я из города и отправилась на восток. Ночами шла, днём по лесам отсиживалась. Так, с горем пополам, добралась до Суземок.

ИВАН (оценив)

Ого! Это ж почти 70 километров будет!

ЛЕНА (пожав плечами)

Не знаю. Возможно. Но к тому времени ноги разбила окончательно, буквально ходить не могла. Нашлась в Суземках добрая женщина, к себе в избу взяла. Представляешь, при помощи обыкновенной кожуры от сырой картошки умудрилась воспалительный процесс снять.

ИВАН

Почему нет? Представляю. Сам таким способом много раз лечился.

ЛЕНА

А вот я два года в медицинском проучилась, а того не знала… А на четвёртый день через Суземки наш отряд проходил. Вот я и напросилась. (Усмехается.) Мне тогда Александр Григорьевич предварительно целый экзамен устроил. На профпригодность.

ИВАН

Выдержала? Экзамен?

ЛЕНА

Как видишь.

Иван обнимает девушку, прижимает к себе.

ИВАН

Лена, милая. Это ж сколько тебе всего испытать пришлось! Даже из наших, местных баб не всякая такое бы вынесла. А тут — ленинградка.

ЛЕНА

А ленинградка что, не человек?

ИВАН (смутившись)

Прости, неправильно выразился. Я имел в виду — вообще, городских… Да, а каким ветром тебя в наши-то края занесло?

ЛЕНА

На каникулы приехала. К сестре, погостить. (Грустно.) У меня ведь, кроме неё, больше родни не осталось. (Искренний интерес к её судьбе со стороны парня, с которым Лене удивительно просто и хорошо, подталкивает продолжать рассказ.) Ольга сюда по распределению попала. Из педагогического. В школу, учителем. (Горько усмехнувшись.) Из самого Ленинграда — и в такую… (Запнувшись.) Извини.

ИВАН (улыбнувшись)

Брось. Всё правильно. Дыра, она и есть дыра. А какой предмет?

ЛЕНА

Немецкий язык.

ИВАН (удивлённо)

Немецкий? Хм… А отчество, случайно, не Александровна?

ЛЕНА (кивнув)

Александровна. (Иван начинает ржать.) Ты чего?

ИВАН

Да так. (Отсмеявшись, поясняет недоумевающей Лене.) В 1939-м, когда меня окончательно из школы вытурили, твоя сестра мне по немецкому годовую даже не двойку — кол вывела.

ЛЕНА (широко распахнув глаза)

Да ладно? Хочешь сказать, по вине моей Ольги тебя из школы отчислили? Кошмар какой!

ИВАН (успокаивает)

Ну, во-первых, «кол» был абсолютно по делу. Я ж тогда… (Смурнеет.) Считай, совсем дурачком был… А во-вторых, у меня и по другим предметам двоек хватало. Так что я не в претензиях. Даже наоборот: у меня к тому времени интернат уже в печёнках стоял! А так — законно вернулся домой, на хутор. Снова бабке по хозяйству помогать стал. (Сглотнув подступивший ком.) Правда, как оказалось, недолго.

Лена знает, что случилось с бабушкой Ивана, так что теперь настал её черёд утешать.

ЛЕНА

Хороший ты мой. Бедный мой мальчик.

Лена целует Ивана в губы, рассчитывая на ответную реакцию, но парень неожиданно отстраняется. Девушка удивлённо смотрит в его резко сделавшиеся серьёзными, даже тревожными, глаза.

ЛЕНА

Иван! Ты чего?

ИВАН (невольно облизнув губы)

Лен! Тут такое дело… Ты, наверное, не знаешь. Но… (Решается.) Твоя сестра — она у немцев работает. Переводчицей у их майора.

ЛЕНА (после паузы, спокойно)

Знаю.

ИВАН (потрясённо)

Знаешь?!.. (Поспешно.) Лен, но ты того… Ты не думай! Я… Я никому не скажу! Честное слово!

ЛЕНА (после паузы)