Живая вода мертвой царевны

– Нет, я сидел на занятиях, – уперся Павел, – а куда Наташка подевалась, никто не в курсе. Яков Миронович сразу вернулся в кабинет, а камеры там нет.

– И когда же случилась кража? – поинтересовалась я.

– В пятницу, – без запинки ответил парень, – в два часа у нас семинар стартовал.

– Значит, в районе четырех часов дня аппаратура уже отсутствовала, – протянула я. – Семинар, как правило, длится девяносто минут, по крайней мере в моем вузе так.

– У нас тоже, – подтвердил собеседник.

– Еще полчаса на всякие ля-ля со студентами, – бормотала я. – Почему же твой Горелов сразу не прижал Орлову к стенке? Он мог задать ей простой вопрос: куда подевалось чудо техники?

– Яков Миронович узнал о пропаже только в девять, – заканючил Паша.

– Ты же говорил, что он сразу после семинара пошел в кабинет? – насторожилась я.

– Ну да, – кивнул Паша.

Я постучала пальцем по лбу.

– Ку-ку! Кто из нас хорошо знает математику? Занятия стартуют в четырнадцать ноль-ноль. Сам только что подтвердил, они шли девяносто минут!

– Верно, – зачастил Паша, – это с нами. Моя группа утопала, пришла другая. Яков с ними до шести сидел, потом Вера ему прямо в аудиторию чай подала.

– Стоп, – велела я, – маленькая ложь, как известно, порождает большое подозрение, помощница маялась у стоматолога. Ты когда соврал? Сейчас или в ту минуту, когда про удаление зуба рассказывал?

Павел поджал губы.

– Я никогда не лгу!

– Если человек делает такое заявление, он точно врун, – фыркнула я.

Студент почесал бровь.

– Послушай меня внимательно. Вера вернулась на кафедру в шесть и сразу Якову поесть приперла. Горелов, как маленький: чем-то увлечется, про все забудет. Помощница ему бутеры сделала.

– В кабинете колбасу резала? – перебила его я.

– Яков вегетарианец, – возразил Паша, – он ничего мясного не ест!

Мне захотелось треснуть слишком умного математика по глупой голове.

– Да пусть великое светило хоть сушеными жабами питается! Важно иное. Вера в шесть вечера готовила в кабинете еду?

– Ага, – согласился Павел, – я как раз в это время зашел, сел графики чертить.

Я опешила.

– И ты находился в комнате?

– Верно, – кивнул Паша.

Я сделала глубокий вдох.

– Ты вошел, а Верочка ням-ням собирает?

– Точно! – подтвердил студент.

– То есть она до тебя была одна? А ты остался наедине с компьютером, когда помощница поспешила отнести еду академику? – не веря своим ушам, осведомилась я.

– До семи часов я радовался тишине и спокойствию, а то, когда Вера за шкафом, она постоянно по телефону болтает, – пожаловался Паша. – Яков Миронович гений, он умеет абстрагироваться от действительности, не замечает внешние раздражители. У меня так не получается.

– Офигеть! – топнула я ногой. – Вы все под подозрением, каждый мог спереть камеру, включая распрекрасного академика. Вера была одна, ты тоже. Почему вы подумали на Наташку? Может, супертехнику Яков прихватил? Ты говорил, камера крохотная, он мог ее незаметно в карман положить.

Павел поелозил на ведре.

– Ничего глупее не слышал. Камера принадлежит Горелову. Как он сам у себя ее украсть мог? Нелогично!

– Например, он наделал долгов, – зашипела я, – запутался в бабах, решил продать подарок, но перед людьми, которые ему замечательную вещь подарили, стало неудобно. Вот и соврал: «Вор в кабинете побывал!» А сам отнес писк технической мысли на Горбушку и сдал в ларек!

Паша выпучил глаза.

– Ну вообще! Яков Миронович только наукой занят. У него, как ты выразилась, баб нет, есть невеста Регина, она младшая сестра академика Войтюка, химика, он в какой-то фармакологической компании работает. Регина за Яковом часто заезжает, они скоро поженятся.

– Значит, камере приделали ноги ты или Вера! – заорала я.

– Нет, – уперся Паша, – Наташка!

– Вы элементарно могли вынести с кафедры даже мебель! – настаивала я.

– Тише, пожалуйста! – зашикал Паша. – Мы не хотим, чтобы кто-нибудь знал о происшествии! В особенности Яков Миронович.

Я открыла дверцы здоровенного шкафа, увидела, что там висят халаты уборщиц, села на пол гардероба и протянула:

– Ну прямо Алиса в стране маразма. Твой рассказ похож на салат из манной каши с селедкой. Одно с другим не сочетается. Пять минут назад я услышала, что Горелов, вернувшись после занятий, сообразил, что в его кабинете пошуровал вор. А теперь вы хотите скрыть происшествие?

Паша подпер подбородок кулаком.

– Ты не даешь человеку нормально рассказать.

– А ты говори внятно! – возмутилась я. – А то сначала у нас бежит кошка черная, через секунду она уже белая.

– Здесь нет животных, – возразил Павел, – мы одни в кладовке.

– Отлично, – процедила я, – повтори историю снова, подробно и последовательно.

Глава 14

Минут через десять я разобралась в произошедшем. Яков Миронович до начала семинара на глазах у Павла развлекался с камерой, рассылал всем фотки и загадочно улыбался, когда люди прибегали назад в его кабинет и, тряся мобильниками, спрашивали:

– Как ты это сделал?