Живая вода (СИ)

Джамир обиженно засопел. В Цитадели было не слишком много книг, а в месте, где он родился — и того меньше. Одна, может две на всю деревню — священная летопись племени. Грамоте его все равно обучили только после приезда к антимагам, чтобы он мог читать описания ритуалов. Ученых слов в них не попадалось.

— Может, ты хоть объяснишь, кто твой враг? И мой тоже?

— Ты не знаешь, от кого получал приказы? — поднял брови Аянир.

— Я уже говорил тебе, что мы слышали только голос из зеркала, — Джамир ткнул в самое большое из тех, что только что протер отшельник. — Вот из такого же.

— Хм, — закусил губу цесаревич. — Я думал, ты просто никогда ее не видел вживую. Она вам ни разу не являлась?

— Она?! — Джамир поперхнулся. — Цитаделью управляет женщина?

— Эта женщина теперь управляет всем, — процедил Аянир. — Кое-чем — и вовсе от моего имени.

Бывший антимаг задумался. Среди ассасинов были женщины, конечно, но намного меньше, чем мужчин. Единственной, кого допускали к тренировкам других антимагов, была мастер Насира — она обучала стрельбе из пистолей, ружей и пушек, даже из новомодных точных винтовок. Джамир думал, что это самая почетная работа, на которую могла рассчитывать женщина-ассасин. Другие в основном устраняли свои цели за счет обмана и манипуляций, нередко притворяясь дорогими наложницами.

Но если всей Цитаделью руководит женщина… Кто она? Почему наследник императора так много о ней знает?

Догадка пришла к Джамиру не сразу. Он едва вспомнил, как в Цитадель чуть позже него — всего на несколько дней — привезли странную повозку с многочисленными отверстиями для движения свежего воздуха. Он вообще не должен был ее видеть, но его вели по галерее к оружейной, чтобы подобрать постоянную экипировку на ближайшие год-другой. Так что повозку краем глаза он заметил, даже запомнил, как роскошно она выглядела внутри. Но едва ли обратил внимание на мальчика и девочку, которые ехали внутри.

— Твоя сестра? — округлил глаза юноша. — Цесаревна?

— Аннаира терпеть не могла, когда ее так называли, — Аянир уставился в пол. — Хуже было только назвать ее “сестра цесаревича”. Да, все это устроила она.

— Рог мне в печень! — крякнул Джамир, вспомнив от волнения любимое ругательство стариков в своей горной деревне. — Так она подмяла под себя всю Цитадель? Да еще и устроила эту революцию? — он покачал головой. — Против собственного отца…

— Должен признаться тебе, дорогой мой друг, что я долгое время ей подчинялся. Как и ты, — вздохнул цесаревич. Он сполоснул руки в деревянной кадке, аккуратно вытер сухим полотенцем. — Мой руки. Я закончил с делами, будем обедать.

Джамир послушно поплелся к деревянной кадушке. Прием пищи по расписанию, а не когда проголодался, напоминал ему времена, когда он был еще учеником. Для него это было непростое время: с одной стороны, у него была своя кровать, да и ел он досыта. С другой — все равно очень скучал по дому.

— Почему ты подчинялся сестре? — поинтересовался Джамир, присаживаясь за стол.

— Так вышло, что моя милая Аннаира всегда была очень властной девочкой, — проговорил Аянир, ставя на стол миски и накладывая в них холодное копченое мясо. — Властной, но не злой. Ей просто казалось, что она лучше знает, что и как должно быть правильно. Иногда так оно и было.

Цесаревич поставил на стол еще одну миску, маленькую. В ней лежала брусника, собранная утром Джамиром.

— Аннаира с детства мечтала помогать отцу, — продолжал рассказывать Аянир. Джамир слушал внимательно — раньше хозяин землянки отмалчивался. — Отец радовался. К десяти годам сестра знала о политике больше, чем любой другой знатный ребенок.

Он сел за стол, подцепил вилкой кусок мяса, аккуратно откусил и стал чинно жевать. Джамир ел руками, с удовольствием облизывая пальцы после каждого куска.

— А ты? Тфебе не пфыло интхереффно? — промямлил антимаг с набитым ртом.

— Я мечтал стать чародеем, — равнодушно ответил Аянир. — Когда понял, что магических способностей у нас с сестрой нет, решил стать ученым. Выяснить, почему одни рождаются великими магами, а другие не могут даже лучину зажечь без огнива.

— М-м-м…

На родине Джамира верили, что магия дается тем, кто в прошлой жизни был праведником и сможет распорядиться силой разумно. Но он с детства знал, что это чушь. Не может быть метание камней в беременную кошку разумным применением способностей элементаля земли.

— Но ученым ты не стал, — заметил антимаг, прожевав наконец свой кусок.

— Как видишь, — Аянир провел рукой по лысому черепу. — А все из-за Аннаиры. Она как-то спросила отца, кто из нас займет его место, когда он состарится.

— И разозлилась, что отец назвал не ее? — предположил Джамир.

— Что ты! Со мной она бы еще договорилась, — цесаревич поджал губы. — То есть она верила, что меня она легко бы заставила делать то, что она скажет. Но мы с ней не могли наследовать власть.

— Почему?

— Бесплодие, — Аянир уставился в плошку с брусникой, но видел как будто что-то другое. — Ты знаешь, что по арделорейским законам наследниками не могут быть бесплодные?