Живая вода времени (сборник)

Кто это?! Родственница, знакомая? А может, подружка сына? Для Алешки старовата. Татьяна, теряясь в догадках, стояла на пороге своей квартиры, прислушиваясь больше к сердцу, чем к мыслям. Сердце-вещун противно заныло сейчас, предсказывая опять что-то неприятное, ненужное ей, но уже неминуемое в своей страшной разрушительной откровенности. В этот момент она почувствовала себя незваным гостем, нарушившим покой хозяев. Захотелось немедленно перенестись обратно в сочинскую гостиницу, а сюда приехать через положенные два дня, открыть ключом дверь в пустую квартиру и привычно распластаться в кресле, осмотреться. Ну, нет, чепуха! Она родственница или соседка. Татьяна поверила бы сейчас во что угодно, только не в то страшное, что твердило ей сердце.

– Вы Таня? – спросил ее низкий волевой голос, совсем не вязавшийся с этим юным созданием. – Здравствуйте. Так неожиданно все. Мы с Виталием вас не ждали сегодня. Мы. Вы проходите.

Они с Виталием? Причем тут Виталий? Причем здесь ее муж и эта девочка? Какая между ними связь?

Татьяна криво улыбнулась этому слову – «связь», которое могло оказаться к месту, но тут же прогнала прочь черную мысль.

– Ну, входите же! – приказал все тот же голос.

– А где Виталий?

– Он внизу, что-то там с машиной. Странно, почему вы не встретились. А впрочем, это к лучшему. Он все собирался, да никак, – загадочно пояснила незнакомка, привычным движением поворачивая ручку замка в двери. – Меня зовут Света. Это хорошо, что его сейчас нет. Он все собирался.

Света взяла с зеркальной тумбочки сигареты и пошла в комнату.

– Курите? – и, не дожидаясь ответа, закурила, глубоко затянулась и долго выпускала дым. Татьяна опустилась в кресло и тоже машинально закурила, закашлялась и принялась тщательно тушить сигарету в пепельнице.

– Это хорошо, что его нет, – продолжала Света. И после короткой паузы вдруг твердо произнесла: – Он любит меня. Я тоже его люблю. Это уже давно, с позапрошлой весны. Мы вместе копали тогда сарматские курганы. Виталий жалел вас и не говорил, но так продолжаться долго не могло, вы понимаете. – Она на мгновение замолчала, нервно прикусив нижнюю губу. – Вы разные с ним люди, а нас многое объединяет: вместе работаем, вместе почти каждый день. Он переедет ко мне. У меня квартира. Вы, конечно, сами после сегодняшнего.

Татьяна уже не слушала. Что-то замкнуло в сознании: только звон в ушах, гул в голове и туман перед глазами. Слезы бессознательно навернулись и текли по щекам, предательски размывая косметику. Света все еще говорила, изредка ее низкий голос срывался, иногда она о чем-то спрашивала, прикуривая сигарету от сигареты.

Почему она здесь? Почему она курит в ее квартире? Кто дал ей это право? Ходить в ее халате, в ее тапочках, по ее квартире? Любить ее мужа? Откуда и кто она? Наваждение какое-то!

Постепенно в Татьяне накапливалась злость, как тупая боль распространялась по всем клеткам организма, проникая в ядро каждого атома, но не было сил говорить, думать. Только вопрос: «Кто она и откуда?» – буравил сознание, не приходил лишь ответ. Все, как на экзамене – растерянность от незнания и полное безразличие с неопределенной надеждой на судьбу, которая должна вывезти на всех парах из этой тесноты. Она не услышала своего голоса, спросившего: «А почему ты в моем халате?» Не видела, как упал этот халат и как, играя молодым телом, бесстыдно стояла перед ней Светлана.

Зачем ей мой муж? Что ей от него нужно? Какие радости он даст ей, какое счастье? Год, два, пять, а там Виталий совсем перестанет ее интересовать со своим характером и болячками.

Она жалела мужа, жалела себя, жалела Свету. Все эти чувства – злости, утраты, жалости – возникали и умирали где-то в стороне, вне ее, вместе с мыслями и вопросами.

Сколько это продолжалось, Татьяна уже не знала. До ее сознания не сразу дошел звук открываемой двери, приглушенные голоса в прихожей, почти мгновенный щелчок замка, торжественное своей траурностью светино «Прощайте!» и стук захлопнувшейся двери.

Возможно, она спала или была в другом состоянии, но пробуждение принесло обжигающую головную боль, разбитость.

Неужели Виталий ушел? Татьяна даже попыталась окликнуть его, но никто не отзывался. Значит, ушел. Вот так просто взял и ушел. Но почему? С ним случалось подобное, но никогда он не заходил так далеко, чтобы принимать кого-то дома. Еще в такой день. Ничего не объяснив, ушел! Значит, серьезно? «Он любит меня. Я его тоже люблю.» Что, собственно, возомнила себе эта девчонка? «Он любит меня». Да если на то пошло, Виталий кроме себя вообще никого не любит. Нет, с ней все понятно, но с ним-то что? Испугался? Попался на месте преступления и испугался, убежал. Сейчас прибежит! И как всегда вместо объяснения будет молчать, виновато поглядывая поверх головы. А если не прибежит, не придет? На что можно надеяться после двух десятилетий супружеской жизни, которые каждый из них прожил по-своему? На любовь? Чушь! На привязанность, привычку? Но и это к ним мало подходит. Тогда что же остается? Общий сын, который живет у бабушки?