Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2

А ещё конфликтность была в том, что Высоцкого любил Любимов. Юрий Петрович прощал Владимиру те слабости, которые другим он никогда не прощал.

Тень кризиса появилась над нами после счастливых десяти лет. Наверное, это свойственно любому театру, трудно выдержать испытание славой. Этому испытанию подвергался и театр, и Высоцкий. К тому времени многие уже состоялись как артисты, как личности и как художники. Театр испытывал ряд критических моментов, но успешно их преодолевал.

А я пришёл на Таганку на третьем году жизни театра и стал узнавать эту жизнь изнутри. Была атмосфера взаимной влюблённости — актёров в режиссёра и режиссёра в актёров. Была искренность и честность позиции: непозволительно играть на технике, всегда — на полной отдаче! Нерв, совесть и доброта были в интонациях Таганки. Театр старался «глаголом жечь сердца людей». Театр был — сейчас об этом уже можно говорить — явлением страстным!

Спектакль «Владимир Высоцкий» — это было право театра и долг товарищей. Это была дань признательности Владимиру. И тогда каждый переоценил своё прошлое и свою жизнь в театре. Это было возвращение студийности, атмосфера первых лет сама собой вернулась в театр. Все забыли о себе, ушло многое, что накопилось за эти годы. Это была попытка, но попытка необходимая, и для того времени спектакль во многом удался.

Театр сформировал Высоцкого? Нет, это процесс взаимный, разорвать нельзя. И трудно сказать, кто кому больше дал. Тут ещё повлияло время…

Давид Боровский в декорациях к спектаклю Владимир Высоцкий. 1994 г. Фото А. Стернина

Владимир жил на максимуме, всегда на максимуме! У него была особая чувствительность и особая тонкокожесть. Было уникальное сострадание к людям трудной, трагической судьбы. Не любопытство, а абсолютное сострадание! Владимир мог буквально влюбиться в таких людей, а общение с ними предпочитал общению с любыми другими.

У Владимира было свойственное этому поколению чувство вины перед теми, кто не вернулся. Он сумел понять и оценить судьбу целого поколения. И свою часть долга погибшим и не вернувшимся он отдал полностью.

Главная черта характера? Владимира, как человека, не испортила его просто фантастическая популярность. Человек, который был на виду у поколения, сумел совладать со своей славой, а это бывает очень редко. Внутри, в сути своей Владимир не изменился за эти годы.

Январь 1986 г.

Александр Алексеевич Трофимов

— Когда вы пришли в театр на Таганке?

— В театр я попал в 1974 году после Щукинского училища. Был приглашён в несколько театров, но мне больше всего хотелось работать именно на Таганке. Ещё студентом я видел несколько спектаклей Любимова, и у меня никаких колебаний не было.

— К этому времени вы уже знали Высоцкого? Ну, может быть, не как актёра, а как Высоцкого?

— Да, к этому времени я знал песни Высоцкого, которые были очень популярны в определённых кругах. Не могу сказать, чтобы они производили на меня огромное впечатление, и что я очень увлекался этими песнями, но я их знал.

Зинаида Славина, Александр Трофимов и Владимир Высоцкий в спектакле Преступление и наказание.

Фото А. Стернина

А первое впечатление, если говорить конкретно, это «Добрый человек из Сезуана». В спектакле мне запомнился человек, который играл лётчика Янг Суна, но я только позже узнал, что его играл Высоцкий. Когда он запел тогда песню «В День Святого Никогда», меня охватил озноб. Я смотрел с галёрки, была страшная жара, и вот как будто какой-то холодный разряд. Вот первое конкретное впечатление… Давайте я буду говорить только о конкретных вещах.

— И потом работа в театре. В каких спектаклях вы играли вместе с Высоцким?

— Только в «Преступлении и наказании», ни в каких других спектаклях не соприкасались. Спектакль давался мне очень трудно, репетиционный период был очень сложным. Вначале — месяц или два — вообще ничего не выходило. Но с самого начала репетиций произошла одна очень странная вещь… Я играл Раскольникова, Высоцкий — Свидригайлова. В спектакле есть две сцены, где взаимодействие этих персонажей достаточно конкретное. И когда ещё ничего не получалось, Любимов мне говорил:

— Саша, ну почему вы с Владимиром с самого начала играете так, как должны играть в идеале? Почему в этих сценах вы всё понимаете и всё выполняете? Нужно, чтобы всю роль вы так вели…