Живет такой парень

...Пашка встал и пошел из клуба.

Опять сорвалось.

Дома он не раздеваясь прилег на кровать.

-- Ты чего такой грустный? -- спросил Прохоров.

-- Да так... -- отозвался Пашка. Полежал несколько ми-нут и вдруг спросил: -- Интересно, сейчас женщин воруют или нет?

-- Как это? -- не понял Прохоров.

-- Ну, как раньше... Раньше ведь воровали.

-- А-а... А черт его знает. А зачем их воровать-то? Они и так, по-моему, рады, без воровства.

-- Это, конечно. Я так просто, -- согласился Пашка. Еще немного помолчал. -- И статьи, конечно, за это никакой нет?

-- Наверно. Я не знаю.

Пашка поднялся с кровати, заходил по комнате. О чем-то сосредоточенно думал.

А в это время в ночной библиотеке ссорились Настя с Геной.

-- Генка, это же так все смешно, -- пыталась урезонить Настя жениха.

-- А мне не смешно, -- упорствовал тот. -- Мне больно. За тебя больно...

-- Неужели ты серьезно думаешь, что...

-- Думаю! Потому что -- вижу! Если ты можешь с первым встречным...

-- Перестань!!! -- оборвала его Настя.

-- А почему "перестань"? Если ты можешь...

-- Перестань! -- опять властно сказала Настя.

Стоит Пашка у окна, о чем-то крепко думает. И вдруг со-рвался с места и пошел вон из комнаты, пропел свое люби-мое:

И за борт ее бросает

В набежа-авшую волну...

Хлопнула дверь.

Гена тоже сорвался с места и без слов пошел вон из биб-лиотеки.

Хлопнула дверь.

Настя осталась одна.

Горько ей.

Была сырая темная ночь. Недавно прошел хороший дождь, отовсюду капало. Лаяли собаки. Тарахтел движок.

Во дворе РТС его окликнули.

-- Свои, -- сказал Пашка.

-- Кто -- свои?

-- Колокольников.

-- Командировочный, что ль?

-- Да.

В круг света вышел дедун -- сторож в тулупе, с берданкой.

-- Ехать, что ль?

-- Ехать.

-- Закурить имеется?

-- Есть. Закурили.

-- Дождь, однако, ишо будет, -- сказал дед и зевнул. -- Спать клонит в дождь.

-- А ты спи, -- посоветовал Пашка.

-- Нельзя. Я тут давеча соснул было, да знаешь...

Пашка прервал словоохотливого старика:

-- Ладно, батя, я тороплюсь.

-- Давай, давай. -- Старик опять зевнул.

Пашка завел машину и выехал со двора.

На улицах в деревне никого не было. Даже парочки куда-то попрятались. Пашка ехал на малой скорости. У Настиного дома остановился. Вылез из кабины. Мотор не заглушил.

-- Так, -- негромко сказал он и потер ладонью грудь: вол-новался.

Света в доме не было. Присмотревшись во тьме, Пашка увидел сквозь голые деревья слабо мерцающие темные окна горницы. Там, за этими окнами, -- Настя. Сердце Пашки громко колотилось.

Он кашлянул, осторожно потряс забор -- во дворе молча-ние. Тишина. Каплет с крыши.

Пашка тихонько перелез через низенький забор и пошел к окнам. Слышал только приглушенное ворчанье своей вер-ной машины, свои шаги и громкую капель.

Около самых окон под его ногой громко треснул сучок. Пашка замер. Тишина. Каплет. Пашка сделал последних два шага и стал в простенке. Перевел дух.

Он вынул фонарик. Желтое пятно света поползло по сте-нам горницы, вырывая из тьмы отдельные предметы: печку-голландку, дверь, кровать... Пятно дрогнуло и замерло. На кровати кто-то зашевелился, поднял голову -- Настя. Не ис-пугалась. Легко вскочила и подошла к окну. Пашка выклю-чил фонарик.

Настя откинула крючки и раскрыла раму.

Из горницы пахнуло застойным сонным теплом.

-- Ты что? -- спросила она негромко.

"Неужели узнала?" -- подумал Пашка. Он хотел, чтоб его принимали пока за другого. Он молчал.

Настя отошла от окна. Пашка снова включил фонарик. Настя направилась к двери, прикрыла ее плотнее и вернулась к окну. Пашка выключил фонарь.

Настя склонилась над подоконником... Он отстранил ее и полез в горницу.

-- Додумался? -- сказала Настя потеплевшим голосом. -- Ноги-то хоть вытри, Геннадий Николаевич.

Пашка продолжал молчать. Сразу обнял ее, теплую, мяг-кую... Так сдавил, что у ней лопнула на рубашке тесемка.

-- Ох, -- глубоко вздохнула Настя. -- Что же ты делаешь? Шальной...

Пашка начал ее целовать... Настя вдруг вырвалась из его объятий, отскочила, судорожно зашарила рукой по стене, отыскивая выключатель.

"Все. Конец". Пашка приготовился к худшему: сейчас она закричит, прибежит ее отец и будет его "фотографиро-вать". На всякий случай отошел к окну. Вспыхнул свет... Настя настолько была поражена, что поначалу не сообрази-ла, что стоит перед посторонним человеком в нижнем белье.

Пашка ласково улыбнулся ей.

-- Испугалась?

Настя схватила со стула юбку, надела ее, подошла к Пашке...

-- Здравствуйте, Павел Егорыч.

Пашка "культурно" поклонился... И тотчас ощутил на левой щеке сухую звонкую пощечину. Он ласково посмотрел на Настю.

-- Ну зачем же так, Настя?

А Гена ходит, мучается по комнате. "Неужели все это серьезно?" -думает он. Постоял у окна, подошел к столу, постоял... Взял журнал, прилег на диван.

И тут вошел Пашка.

-- Переживаешь? -- спросил он.

Гена вскочил с дивана.

-- Я не понимаю, слушай... -- начал он строго.

-- Поймешь, -- прервал его Пашка. -- Любишь Настю?

-- Что тебе нужно?! -- взорвался Гена.

-- Любишь, -- продолжал Пашка. -- Иди -- она в маши-не сидит.

-- Где сидит?

-- В машине! На улице.

Гена взял фонарик и пошел на улицу.