Живец

– Хорошо, хорошо, я все сделаю. – никогда Веня не чувствовал себя так плохо, как сейчас. Он был в такой жестокой растерянности, что чуть не потерял сознание. Земля уходила у него из-под ног. Как же так? Они же все досконально продумали, а теперь…Теперь он лишается всего! Всего! Значит, они, все-таки его переиграли.

– Давай, живее, не тяни, начальник! – Веня сел на стул и открыл ноутбук. Руки его тряслись, перед глазами плыл серый туман. Он тщетно пытался нажимать на клавиши. Но пальцы его не слушались.

– Тянешь время, старый боров? – Паша что есть силы стукнул его рукоятью пистолета прямо в темя. От этого удара тело Венечки обмякло и плавно скатилось по стулу на ковер.

– Что ты натворил! Идиот! Он же ничего не подписал и деньги не успел перевести! – Анна трясла Павла за лацканы пиджака. Вдвоем они пытались реанимировать Веню. Били его по щекам, делали искусственное дыхание, но Веня не подавал признаков жизни. Анна прильнула к его груди.

– Может, дыхание рот в рот? – промямлил Павел.

Анна ненавидящим взглядом посмотрела Павлу в глаза. – Он умер.

– Как умер? – Павел плюхнулся на стул.

В этот момент дверь распахнулась и в кабинет ворвался Анатолий Сергеевич с вооруженными людьми в форме. Павел автоматически направил на него пистолет и выстрелил. Спецназовец не успел прикрыть начальство, но отправил в ответ автоматную очередь, которая изрешетила Павла, оставив в его модном пиджаке десятки входных пулевых отверстий. Кабинет наполнился едким дымом, запахом крови и солдатской кирзы. Когда, наконец, дым немного рассеялся, открылась жуткая картина. На полу в луже крови, практически без лица, лежал Павел Родионович. Его жидкие бесцветные волосики запеклись на кровавом лбу, съехав с проплешины. Анна стояла на коленях, автоматически впившись в губы Венечки, делая искусственное дыхание и мутузя его грудную клетку кулачками, генерал (Анатолий Степанович) сидел в кресле. Пуля прошлась от губы до уха, оторвав его небольшой кусок. Кровь хлестала из раны, которую пытался остановить бинтом другой боец. Кабинет был завален стреляными гильзами. Занавес!

Ровно через десять дней после описанных событий. Больничная палата. На белом больничном столике ваза. В ней цветы. Белые орхидея. Открытая бутылка минералки, стакан, очки, обойма таблеток. Рядом капельница с проводом-щупальцем. Все. На больничной койке человек. Бледный, худой и небритый. Щеки ввалились, глаза закрыты. Только долго приглядываясь особенно близкие люди могли бы узнать в этом изможденном лице Венечку. Да, дорогой мой читатель. Это Венечка, Вениамин Александрович, некогда здоровый и бодрый мужчина, почти в расцвете сил. Теперь это больной реанимационного отделения, отдаленно напоминающий человека.

– Ну, что, дорогой вы мой? Все в порядке? Мне передали, что сегодня вы отказались от завтрака? А ведь манная каша сегодня такая вкусная! Честно! Я сам ее пробовал! Да еще и с медом! Все, как вы любите! Что же вы меня подводите? Нам с вами сейчас силы нужны, как никогда. Вы только вчера вышли из комы, вам нужно хорошо питаться.

– Простите, доктор, – еле слышно прошептал больной. – Аппетита нет. Пропал, окаянный.

– Ну, ничего, ничего, мы его найдем! А то, что шутите, это уже отличный признак скорейшего выздоровления!

– Доктор, я слабо помню, что со мной произошло?

– К сожалению, я далеко не все знаю. Вас ко мне в больницу привезли без сознания с обширным инфарктом. В подробности я, простите, не вникал. Ну, а поскольку вы у меня уже молодцом, так и быть, пущу ненадолго к вам вашего друга. – доктор встал и позвал кого-то за дверью. В дверь вполз бочком большой человек в маске и халате.

– Анатолий! – радости Венечки не было конца! – Ты как? Расскажи все!

Анатолий снял осточертевшую маску.

– Привет, дружище! – Анатолий радостно тряс руку друга, не веря своим глазам. -Жив! Жив, курилка! Я так и знал, что так просто ты не сдашься! Молодчина! Настоящий мужик!

– А что это у тебя с лицом? И…с ухом? – на лице Анатолия красовался огромный багровый шрам.

– Аааа, ерунда. Бандитская пуля. Твой заместитель постарался. Пальнул в меня, да промазал. Вот только ухо немного жалко. Задел, сволочь.

– А он, как он сам?

– Я думаю, ему уже давно хорошо, – он многозначительно показал на потолок

– Его… убили?

– Если бы его не убили, он бы убил нас.

– А остальные? Анна?

– Ты все еще ее вспоминаешь? Да, та еще штучка! Но хороша, ей Богу, хороша! Кстати, а ведь ты ей обязан жизнью!

– ???

– А вот так. Когда ты без чувств грохнулся на пол, то она, несмотря на жуткую канонаду и пороховой дым, истово продолжала тебя реанимировать. Она все время, до приезда скорой делала тебе искусственное дыхание, хотя, все были уверены, что ты умер. А она как с ума сошла. Дула в тебя, как паровоз. Как у тебя выдержала грудная клетка – непонятно! Не болит? А губы от засосов не синие? Вроде нет, – Толя засмеялся. – Ну, тогда жить будешь долго. И счастливо.

Веня вздохнул.