Живи, Донбасс!

«Убил бы его, классика этого, что грозу в начале мая любит, блин!» — Глеб нёсся к школе перебежками, от дерева к дереву, от детского грибка к козырьку подъезда, но это никак не спасало от извергающихся с неба холодных струй. Школьная форма всё равно промокла насквозь, но Глеба заботила другая форма. Хорошо, что в химчистке форму проводника ДЖД выдали завёрнутой в целлофан. Иначе — совсем труба. Можно было бы грозу и переждать где-нибудь, но на сбор пионерского отряда опаздывать никак нельзя. Василькову только повод дай из себя большого командира построить, обязательно напакостит. Бывшие друзья, ставшие врагами, страшнее обычных врагов. Это Глеб уже успел понять. А вот и двери школы.

— Куда это мы такие мокрые? — дежурный десятиклассник поправил красную повязку на рукаве и преградил Глебу вход.

— Куда-куда, в школу, разве непонятно? — огрызнулся Глеб, предчувствуя проблемы.

— Уже пора из школы, мил человек. Прогуливал, что ли?

— Ни фига не прогуливал. У нас физра была, а я освобождённый. Я в химчистку бегал.

— А чего тогда такой грязный, недочистили? — гоготнул десятиклассник.

Глеб взглянул на себя в большое треснутое зеркало, что висело у входа в гардероб. Действительно, видок у него… С формы уже натекла небольшая лужица под ногами, с сумки тоже капает, грязью забрызганы даже щёки и галстук — окатило проезжавшим грузовиком.

— Ну пустите, очень надо! У нас пионерский сбор, собираем подарки вьетнамским детям! — Глеб умоляюще глянул в глаза десятикласснику.

— Сбор для сбора, новое в тавтологиях, — улыбнулся дежурный. — Да если я тебя пущу, меня же потом баба Нюра убьет. Шваброй, наповал. Ты ж по всей школе наследишь.

— А если я переоденусь? — сообразил Глеб и показал пакет с железнодорожной формой.

— В школу можно только в школьной форме, правила такие.

— Так это в школу на занятия надо в форме, а он на сбор, — вступил в перепалку до того молчавший второй дежурный и подмигнул Глебу: — Давай-ка вон там, под лестницей, переоденься, а мы посторожим, чтобы девчонки не видели.

Глеб благодарно взглянул на него и рванул под лестницу.

— Нашим там привет, — сообщил второй дежурный вслед. — Я тоже в ДЖД был, в первом отряде, в семьдесят втором, её тогда только открыли…

На сбор Глеб всё-таки опоздал. Приоткрыл дверь класса, заглянул. Губайдулина, стоя у доски, заканчивала доклад, призывала улучшить спортивные показатели класса в преддверии грядущей через год московской Олимпиады. Как будто успехи наших олимпиоников зависят от школьных соревнований! Председатель совета отряда Васильков, сидя за учительским столом, нехорошо взглянул на просачивающегося к своей парте Глеба, сообщил отряду, что Олимпиада не только московская, но часть соревнований пройдет и у нас, на Украине, в Киеве, что накладывает на донецких школьников дополнительные обязательства. А теперь — основная тема сбора.

— Товарищи пионеры шестого «А», — солидно начал Васильков, — мы продолжаем сбор подарков для вьетнамских детей, пострадавших в результате китайской агрессии. Вы все должны были принести из дома канцелярские товары, краски, альбомы. Подходим сдаём. Губайдулина, отмечай по списку.

Народ начал шумно выбираться из-за парт, пробиваясь к учительскому столу, на котором стояла большая картонная коробка. Губайдулина отмечала, Васильков контролировал качество сдаваемого. Глеб тоже подошёл. У него была заготовлена целая коробка дефицитных чешских карандашей «кох-и-ноор» с твёрдым грифелем. Ну не совсем целая. Два карандаша Глеб успел использовать, когда рисовал на миллиметровке проект фотонного звездолёта. Они с Васильковым иногда соревновались, чей проект интереснее. Эх, Васильков…

Очередь Глеба подошла, он потянул коробку из кармана сумки… и коробка расползлась в руках, карандаши рассыпались по столу. Не выстояла молния под натиском водной стихии. Васильков прищурился:

— Та-ак, Соколов. Ты не только неполную коробку принёс, так ещё и развалил всё. Любишь ты всё разваливать, Соколов, да?

— Блин, ну гроза же, — попытался оправдаться Глеб. — Завтра другое принесу…

Но Василькова уже понесло:

— Губайдулина, поставь Соколову минус в графу. Мало того что он отказывается помогать детям братского Вьетнама, обездоленным войной, так ещё и явился на сбор отряда без галстука!

— А… — начал было Глеб и осёкся. Второй раз сваливать всё на грозу не хотелось, да и упомяни он, что галстук грязный, в пакете лежит, будет ещё хуже.

— И ещё форму эту паровозную напялил, выделиться хочешь, да? — продолжал накручивать себя Васильков. — Думаешь, раз на военную похожа, то и ты сразу как пионер-герой?

— Я не герой! — вспылил Глеб. — Но если надо — стану героем! И воевать пойду, если надо. Вот хоть во Вьетнам, с китайцами воевать!

— Война с Китаем закончилась уже, дурачок. А наша страна ни с кем не воюет и воевать не будет, потому что мы за мир! Сейчас семьдесят девятый год, а не тридцать девятый. Нет войны и не предвидится. Так что никакой ты не пионер-герой, а паровоз-герой.

В притихшем классе отчётливо хихикнули. Это было уже слишком.