Живи и ошибайся

Аполлинарий Герасимович привёз очередного портного, но не того, кто дворянам шьёт, а попроще. Тканей тоже купили. Лешка решил поощрить крестьян из Александровки, пошив для них подобие халатов с начинкой из шерсти и с капюшонами.

Экспериментальное изделие выглядело странно. Шерсть сваляли, но после вставили в тканевый чехол. Мне это банный халат напомнило. Наверное будет тепло в нём. Не для морозов, но как вариант под верхнюю одежду сгодится. Заодно я проверил дядин гардероб. Барахла у него скопилось много.

Предположу, что раньше многое раздавалось дворне. Я же решил, что они у меня и без этого не бедствуют, и вообще, хотелось бы их всех нарядить в униформу. А для крестьян сойдет то, что имеется. Ткани хорошие, добротные. Фасоны, конечно, дебильные, так для того портного и привезли. Он еще четверых моих девок в помощницы взял и вполне толково стал воплощать задумки. Старые вещи помещика распарывали, бережно стирали, сушили и шили что-то новое. Причём разных размеров. Детворы в деревнях хватает, не всё же им в дырявом бегать. Панталоны времен войны с Наполеоном так вообще и менять не нужно — это уже готовые штаны для мальчишек, только чуть заузить, завязки пришить да пуговицы дорогие отпороть.

Надеюсь, что мои крестьяне скоро как «белые люди» заживут. Не в этом году и не в следующем, но уровень жизни повысим. Вот такой я заботливый помещик оказался. «Прямо батюшка родной» — посмеивался про себя, прикидывая, в чем еще крестьяне будут нуждаться зимой. Всё же более двух с половиной тысяч человек — это очень много и хлопотно в плане обеспечения.

В общем, сидим мы с Лёшкой очередным вечером, подсчитывает расходы. После всех покупок осталось меньше полутора тысяч рублей. Мы же в усадьбу ещё коров взяли, домашней птицы, сахар, соль. Свои поля я велел в этом году не засеивать, значит, прибыли не будет никакой. И такая ситуация сохранится минимум два года. Придётся мне самому все налоги за крестьян платить, записывая им долги на будущее. Но хватит ли тех денег, что остались, на такой долгий период времени? Есть у меня в запасе ювелирные украшения и часы, которые дед с собой дал. И что с ними делать? Продать? А кому?

— Прибереги, Андрей Игоревич их покупал, чтобы ты нищим не оказался. Переживал, вдруг с наследством не получится, — просветил меня Алексей.

Только я хотел возмутиться тому, что эти авантюристы не были уверены в успехе, как в гостиную влетел Ванька.

— Барин, тама, тама! — судя по вытаращенным глазам, случилось нечто непредвиденное. Такое, что мальчишка и описать не смог.

— Кузьма из Перовки прибежал, — появился следом за Ванькой Фрол. — Георгий Павлович, холопы бунтуют!

— Где Кузьма? — потребовал я. — Алексей, свои ружья доставай, Фрол, помогай! Ванька, беги к Петру Петровичу, пусть тоже вооружается.

А сам поспешил на выход, чтобы лично узнать, что случилось.

Раскрасневшийся от бега пацан хлебал воду, но, заметив меня, прервался, стал торопливо рассказывать, оглядываясь на аллею, ведущую из усадьбы. Не всё я понял, да и Кузьма не всё видел. Но суть такова, что с утра на воскресной службе поп что-то стал вещать про чуму, порчу и дальше как обычно. Потом случилось несчастье и померла одна из баб. Это стало своеобразным спусковым крючком.

— Мамку на вилы, а батька Матрёну схватил и бежать, а я через огороды до вас, барин, — всхлипывая, пояснил мальчишка.

Хорошо, наши охранники уже сообразили и поспешно собрались во дворе. Получалось, что в запасе у нас минут пятнадцать до того, как та деревенская братия появится в усадьбе.

— Все бабы в дом, старики и дети туда же, — начал я давать распоряжения, ожидая Алексея с ружьями. — Открыть ворота, чтобы их не снесли!

Один из охранников поспешил выполнить моё распоряжение. Двор опустел, только мужчины остались у меня за спиной.

— Иду-у-ут!!! — заорала одна из девок, высунувшись из окна второго этажа.

Ворота уже были открыты, надеюсь, бунтовщики ими воспользуются и не полезут через ограду. Со стороны парка у нас и забора-то как такового нет. Садовник считал, что густого кустарника вполне достаточно. Да и кому там ходить?

Через несколько минут в конец аллеи появилась толпа. Натурально, как в кино про крестьянские бунты. С вилами, топорами и факелами. Вечер еще не наступил, а факелы принесли. Похоже, усадьбу жечь.

Перовка довольно крупное по здешним меркам село — пятьдесят дворов. Сколько всего мужских душ, я на память не помнил, но мужиков, способных устроить помещику «сладкую» жизнь, сто восемь человек. У меня охраны, с учётом тех, кого успел нанять Дмитрий Николаевич в Самаре, двенадцать человек, бывших псарей трое, конюхов двое, лакеев четверо. Плюс Петя, я и Алексей. И трёх десятков не набирается.

«Да где же Алексей с ружьями?!» — начал я паниковать.

Словно услышав меня, он выскочил на ступени главного входа.

— Зарядил револьвер и ружье снотворным. Задержался, пока разводил свежую порцию. Заправил дротики. У Петра охотничья двухстволка, — кратко отчитался Лёшка и тут же уточнил: — Ты же не собираешься их убивать?

— Как получится. — Я невольно сглотнул липкую слюну.