Живи с молнией

- Не валяйте дурака, - резко сказал он. - Вы работали на нас и получали за это деньги. Если вы недовольны, можете в любое время уходить на все четыре стороны. В любое время. Но все, что вы сделали, все, что вы придумали, и все, что вы сконструировали, является собственностью компании. Если вы через пять минут умрете, мы найдем другого человека и получим патент на его имя. Не все ли равно, на чье имя будет патент? Мы патентуем не имя, а новые изобретения, а они - наша полная собственность. Так что нечего вам хвастаться своей силой и показывать мускулы, тут у каждого мускулы побольше ваших. Намного больше! А теперь бегите, запаковывайте ваши экспериментальные станки и готовьте их к отправке "Фидер-Джон".

Он остановился, чтобы перевести дух, лицо его налилось кровью.

- Я хочу дать вам еще одну возможность попытать счастья, так как про себя я уже решил, что у вас далеко не блестящие способности. А может быть, у вас нет одного качества, совершенно необходимого человеку, получающему жалованье. Это - ощущения, что ты являешься частью чего-то очень большого, что гораздо больше и важнее тебя самого, и с этим большим спорить и бороться нельзя, надо быть верным и преданным ему! Вы слишком большой индивидуалист, если хотите знать!

- Мне кажется, иметь отчетливо выраженную индивидуальность не так уж плохо.

- Для меня - может быть, - огрызнулся Тернбал. - Но не для вас.

Он окинул его пристальным взглядом и вдруг сделал то единственное, что могло сейчас успокоительно подействовать на Эрика, кипевшего злобой и возмущением, - заговорил ласковым, задушевным тоном.

- В чем дело, сынок? - мягко сказал он, встав из-за стола и подойдя к Эрику. - Ну хорошо, мы оба погорячились. Вы же человек с головой, вы сами понимаете, что к чему. Вы знаете, что компания обязана платить вам жалованье за ваши лучшие изобретения и больше ничего. Это ваша работа. Почему вы так расстроены? Что у вас на душе? Скажите мне, - настаивал он.

Эрик бессильно опустился в ближайшее кресло.

- Да, черт возьми, вы меня загнали в тупик! - сказал он, раскачиваясь всем телом, словно от мучительной боли. Но на самом деле он почувствовал, что напряжение, владевшее им последние два года, внезапно исчезло, и он как-то сразу изнемог и ослаб. Злость прошла, вместе с нею иссякли и силы, но боль стала такой острой, что он опасался, как бы у него не хлынули слезы. Он ненавидел этого толстяка с его крутой волей, однако его ласковый тон был похож на огонек, вспыхнувший в пещере, окутанной мраком ненависти, и Эрик чувствовал, что не может уйти от этой притягивающей к себе теплоты, пусть даже обманчивой и неверной.

- Не знаю, - хрипло сказал он. - Я ожидал совсем другого. Я надеялся, что вы создадите новую фирму для производства моего станка. А почему бы и нет? - добавил он. - Почему бы вам не оставить станок за собой?

- Зачем же рисковать, когда мы можем играть наверняка? - рассудительно заметил Тернбал. - Прежде всего, новые законы о налогах могут в конце концов задушить новую фирму. И во всяком случае, - подчеркнуто сказал он, - у меня нет на примете никого, кто мог бы управлять такой фирмой, и так, как мне нужно, да еще знал бы особенности этого станка.

Намек был достаточно ясен, но Эрик в порыве самоунижения захотел во что бы то ни стало выслушать из уст Тернбала всю горькую правду.

- Нужно ли, чтобы я назвал вам свою кандидатуру? - спросил он. - Вы чертовски хорошо знаете, что я сам метил на эту должность.

- Никогда в жизни, - медленно сказал Тернбал, покачивая головой. - За это время я к вам хорошо присмотрелся - вам совершенно наплевать на интересы предприятия, Эрик, ваше отношение к нему в корне неправильно. Вы подошли бы к делу, как к научной проблеме. Вы бы стали исследовать, что такое делец и какие пружинки приводят его в действие. Потом вы бы стали подражать дельцам-заправилам и случилось бы одно из двух: либо вы действовали бы плохо и запутались окончательно, либо отлично наладили бы дело и тогда бросили бы работать на меня. Вы бы немедленно присвоили эту фирму себе, уж я знаю. Значит, и в том и в другом случае мне бы все время пришлось быть начеку. Нет, пусть уж лучше кто-нибудь другой отважится иметь с вами дело. Что же касается Американской компании, то вы тут на своем месте, на нем вы и останетесь. Мне очень жаль, но это так.

Эрик страдальчески повел шеей и промолчал.

Он думал о том, сколько труда вложил он в это изобретение, сколько дней он мучительно бился над этой проблемой и как редко бывали у него минуты торжества. Он поставил на карту даже свои отношения с Сабиной, он рисковал ее потерять, так как постепенно становился ей чужим. Он, не задумываясь, растоптал все надежды и будущее другого человека - Зарицкого. Если б он не перебил патент у Зарицкого, его купила бы Американская компания или Арни, и это изменило бы всю жизнь незадачливого изобретателя. И ради чего он проявлял такую жестокость? - спрашивал себя Эрик. Но сейчас он забыл бы все, лишь бы добиться одного.