Живи в моих снах

Девушка недвусмысленно наклонилась и протянула меню, демонстрируя декольте. Прежний он, не церемонясь, затащил бы ее в кладовку и драл до дрожи в коленях. Некстати вспомнилась Ангелина, без приглашения явившаяся в его дом. Ещё одна хитрая сучка с благородным намерением спасти Мишу от чар зеленой ведьмы! Только ее спасение оказалось до примитивности предсказуемым.

«Я же знаю, что ты меня хочешь! Вспомни нашу любовь, нашу страсть!» — словно обезумевшая, шептала девушка и прижимала ладони Миши к своим соблазнительным грудям.

«Не унижайся, Ангел, прошу — уходи…» — просил он, не узнавая себя.

«Проклятый импотент! Что она с тобой сделала?» — кричала Ангелина с перекошенным от злости лицом, а потом гладила и жалела Мишу, полагая, что тот отказывается от близости из-за страха перед Дашей.

Снова Даша… Не отпускает ни на секунду… Пропитала каждую клеточку тела, словно яд, забралась в самое нутро, накрепко засела в мозгах.

Зараза, сучка, лживая шантажистка! Сладкая, нежная, словно прозрачный мёд…

«Че-е-е-ерт! С ума сойти можно!» — тяжело вздохнул Миша. Если днём он сомневался в необходимости поездки, то теперь твёрдо удостоверился в том, что поступает правильно.

Окраина Барнаула пестрела небольшими уютными особнячками и деревянными домиками. Миша быстро нашёл дом дедушки. Поездка далась ему тяжело, путая планы монотонным дождем и унылыми мыслями. Выглядел он уставшим, осунувшимся и мечтал поскорее заснуть.

— Данила Иванович? — спросил Миша высокого пожилого мужчину, угадывая в чертах его лица самого себя. Тот вышел из дома, заслышав шум колёс.

— Дедушка, — поправил он и улыбнулся. Миша застыл в нерешительности, как поступить: обнять родственника или держаться поодаль, только дедушка прижал его к себе, как мальчишку, не дожидаясь разрешения.

— Мишенька… — прошептал сдавленно. — Ты же вылитый я! — уже веселее.

— Да, дедушка, вижу. А я всегда винил в своей смазливости Колосовских. Теперь понимаю, что был не прав! — похлопал его по плечу Миша.

— Хорошо, что приехал, я рад… Проходи скорее в дом.

Уютный одноэтажный дом Данилы Ивановича пах деревом и вкусной едой. Дедушка суетился и накрывал на стол, а Миша осматривался. Домик из сруба, небольшой и удобный походил на его собственную дачу.

— Садись, сынок, накормлю тебя. — Дедушка позвал к накрытому столу.

— Ого! Ты сам готовишь или помогает кто-то? — спросил Миша присаживаясь. Горячие бутерброды манили ароматом ветчины и сыра, в большом заварочном чайнике томился травяной чай. Данила Иванович приготовил столько еды и закусок, словно ожидал приезда как минимум пятерых внуков.

— Сам. Люблю готовить. Да и нечем заниматься мне больше. — Вздохнул Данила Иванович, а Миша почувствовал неловкость. Они рассматривали друг друга украдкой, сдерживая чувства. Двое таких далеких и близких человека, оказавшихся заложниками чужой драмы.

Мише многое хотелось спросить у деда, но усталость навалилась чугунной тяжестью, парализуя разум.

— Я покажу тебе комнату, Мишенька, — промолвил дед, а Миша улыбнулся, вспоминая Варвару Степановну, которая называла его только так и никак иначе.

Он проследовал за высоким худощавым мужчиной в модных джинсах и стильном хлопковом джемпере по узкому длинному коридору, увешанному детскими рисунками.

— Дед, да ты модник. Или к моему приезду принарядился? — спросил Миша улыбнувшись. Данила Иванович выпрямился, стряхивая невидимые пылинки с брюк, и отрапортовал:

— Работа обязывает. Разве ты не знал, что я преподаю в детской театральной студии? — Он жестом показал на грамоты и рисунки, украшающие деревянные стены.

У Миши от удивления округлились глаза. Его раздирало надвое желание отдохнуть и узнать о родственнике больше. Данила Иванович, угадав замешательство Миши, завёл его в уютную небольшую комнату в дальнем крыле дома и произнес:

— Успеем поговорить. Отдыхай, сынок.

Дед предусмотрительно расстелил постель и заранее приготовил полотенца, лежащие стопкой на деревянном столе.

Миша зарылся в чистые мягкие подушки и закрыл глаза. Усталость боролась с эмоциональным возбуждением. Он едва привык к появлению отца в своей жизни, как вдруг появился дед. Да ещё какой! Отчего-то Миша не сомневался, что Данила Иванович хороший человек. Сквозь сон он мысленно благодарил отца за идею уехать подальше от… Черт бы побрал ее! Дрянная девчонка, маленькая и лживая упорно представала в фантазиях Миши: в Барнауле, Красноярске, на Луне или у черта на куличках — ему не удавалось вытравить ее образ из головы…

Данила Иванович разбудил Мишу через несколько часов. Он указал жестом на окно, за которым высилась горка из брёвен.

— Тебя ждёт топор! — воскликнул он, хитро прищурившись. — Симпатичные крепкие брёвна жаждут поскорее превратиться в дрова и дровишки! — промолвил дед с театральной интонацией.

— Я не знаю, как это делается… — ответил Миша с досадой. — Готов научиться, если ты покажешь.