Живи в удовольствие

Она отправилась в постель одна и проклинала холодные простыни. Девушка полюбила спать с Джульеном. Каждую ночь после секса он гладил ее спину, пока они разговаривали. И последняя совместная ночь была самой лучшей. Они осмелились обсудить будущее, будущее, которое могли разделить. Реми спросила Джульена, что он хотел сделать со своей жизнью.

– До лейкемии я никогда не думала о будущем, – ответил он, когда Реми свернулась на его груди. Она уже привыкла к его шраму и, не раздумывая, положила голову на него. – Значит, есть хоть один плюс в том, чтобы быть больным. Теперь я знаю, чем хочу заниматься.

– И чем?

– Помогать подросткам со смертельно-опасными заболеваниями. Я не хочу быть врачом. Это не мое. Я хочу помогать им как Салена помогла мне – вытащить из дома. Пока не знаю, что делать с этой мечтой, но хотя бы она у меня есть. А ты? Ты хочешь всегда работать в Арден?

– Больше нет, – призналась она. – Сейчас место кажется запятнанным тем, что делают родители. Я все еще хочу работать с лошадьми, но хочу найти способ быть рядом с лошадьми и делать что-то с ними еще, кроме как загонять их в могилу. Я просто хочу найти способ заниматься этим на полную ставку.

– Твоя мечта очень хорошая, – сказал Джульен, целуя ее в макушку.

– У тебя лучше. – Они снова занялись любовью и уснули, сплетясь друг с другом. Пять ночей назад был их последний раз. Пять ночей и вечность.

Она бы не пережила еще пять ночей и сообщила об этом Меррику, когда тот завалился на работу на час позже с широкой улыбкой на лице.

– Ты провел ночь у Салены? – спросила она.

– Ага.

– Ты уволен.

– За перепих?

– Да.

– Ой, неужели мы сексуально не удовлетворены этим утром, – сказал Меррик, протягивая ей кофе.

– Пять дней, – ответила она. – Я не выдержу.

– Ты выдержишь. Если я могу продержаться пять дней, значит, и ты можешь.

– Разве ты когда-нибудь выдерживал пять дней без секса?

– Конечно. Безусловно. О, пять значит пять дней подряд?

– Это нелепо. Это не средневековая Англия или Италия эпохи возрождения. Семьи не должны враждовать.

– Скажи это Стиву Харви, – парировал Меррик, присаживаясь на ее стол перед ней. – Должно быть, тебе трудно. Запретный плод Джульена. Табу. Вне меню. Запрещено. Скандал? Ложь? Вынюхивание? Ужасно.

– Очень, – согласилась Реми.

– Чудовищно.

– Постыдно.

– Сексуально, не так ли? – спросил Меррик.

– Так сексуально. – Реми опустила голову на стол и зарычала. Меррик, зная, что ему было на пользу, не рассмеялся над ней. Не слишком сильно во всяком случае.

Реми поняла, что сорвет с Джульена одежду, как только снова увидит его, но, когда это будет, она не знала. Салена все еще работала над своей частью плана. Реми не хотела торопить события, но, если она не увидит Джульена как можно скорее, то не будет отвечать за свои действия. Когда она написала Меррику в полночь в среду, то поняла, что дошла до точки.

«Не спишь?» – написала она.

«Нет, я мертв».

«Я думаю о плане», – напечатала она.

«Нет, не думаешь. Ты думаешь о сексе с Джульеном. Так что просто трахай его и дай поспать», – ответил Меррик. И затем по какой-то причине добавил смайлик с серым пришельцем, череп, пчелу, флаг Японии и семнадцать баклажанов. Ей не стоило разрешать ему скачивать приложение на его рабочий телефон.

Но идея не была такой ужасной, проникнуть в дом Джульена на час или больше. Ну, нет. Идея была чудовищной, и она это понимала.

Она ответила Меррику:

«Что если меня застукают в доме?»

Меррик прислал призрака и Санта Клауса.

«Что за хрень?»

«Будь тихой как приведение, – объяснил он. – Вошла и вышла как Санта».

«И я должна была понять это по двум смайликам?»

«Ага, – сказал он. – Иди и возьми».

И он акцентировал сообщение довольно фаллической формы бананом, и тут уже была логика, с которой ни она, ни ее вагина не могли поспорить. Она оделась и села в машину.

Фермы Кэпитал Хиллс занимали двенадцать сотен акров возле Франкфорта, столице штата. Так поздно ночью не было пробок, и Реми добралась до фермы за тридцать минут. Она припарковалась на обочине и осторожно перебралась через белый деревянный забор.

– Не могу поверить, что делаю это, – прошептала она себе, пока пересекала темный подстриженный газон. Джульен сказал, что семья ставит сигнализацию только в доме, когда никого нет. Она надеялась, он был прав. – Насколько я похотливая?

Достаточно похотлива, чтобы рискнуть быть осужденной за взлом и проникновение.

– Джульен, Джульен... – прошептала она, – где же ты, Джульен? – Окна трехэтажного имения в колониальном стиле были почти темными, но свет струился из одного на втором этаже.

«У тебя роскошная угловая ванна?» – напечатала она в телефоне.

«Что? – ответил Джульен. – Да. А что?»