Живи в удовольствие

– Ты. – Меррик указал на нее. – Ты им ничего не скажешь. Ты ужасный лжец. Просто скажи мне, когда мы вернемся в Кентукки, и я все решу. Когда мы возвращаемся?

Реми пожала плечами.

– Не знаю. Мы не можем оставаться здесь долго.

– Нет, можете, – вмешался Джульен, почти умоляюще взглянув на нее. – По крайней мере, ты можешь оставаться, сколько сможешь.

– Блестящая идея, – ответил Меррик и закатил глаза. – Я просто сбегаю, возьму два французских гражданства и сумку с деньгами, чтобы не пришлось возвращаться к работе, и мы въедем, и будем есть круассаны, и постоянно трахаться. Погоди. На самом деле, идея потрясающая.

– И мне нравится, – добавила Салена и подмигнула ему.

– Мы не можем оставаться, – ответила Реми, извиняюще улыбаясь Джульену. Больно произносить слова, но лучше сказать их сейчас, вытащить их и разобраться с ними. – У меня есть работа. Как и у Меррика. И пока я буду злиться на родителей за то, во что они ввязались, я не могу бросить ферму. Я слишком люблю лошадей.

– Тебе действительно там нравится? – спросил Джульен.

– Да, – выдохнула она. – Да. Мне нравилось быть главной. Нравилась ответственность за благополучие лошадей и жокеев. Я очень хорошо заботилась о них. – Она говорила в прошедшем времени, и это пугало ее. Что-то подсказывало ей, что ее дни в качестве управляющей фермой Арден сочтены.

– Все верно, – добавил Меррик. – У Ферм Арден самый низкий показатель травматизма у лошадей и жокеев среди всех чистокровных лошадиных ферм в Америке.

Она покачала головой и выдохнула сквозь зубы.

– Всю это работу выполняю я, – сказала она и встала. – Каждая мера безопасности, которую мы внедрили, весь достигнутый прогресс... если моя семья будет поймана комиссией в подтасовке скачек или в откате с трека? Все будет зря.

– Босс, я не позволю им похерить твою работу, – заявил Меррик.

Реми улыбнулась ему, что делала крайне редко.

– Когда я была ребенком, я поехала на ипподром Кинеленд с папой на лошадиный аукцион. Он рассказал, что в 1950-х Кинеленд платил за каждого дошкольника в Лексингтоне, Кентукки, чтобы сделать ему вакцину от полиомиелита. Он рассказал это, и я тотчас же ответила, что Фермы Арден будут такими же. Мы бы вернули прежний Кентукки. А сейчас...

Даже мысли об этом разбивали ее сердце, думать, что вся ее работа будет омрачена скандалом, к которому она не имеет никакого отношения. Она не могла вынести этого. В конце концов, ей придется.

– Скажи отцу, что мы в Нью-Йорке, – сказала она. – Скажи, что вернемся к следующим выходным.

– Следующим выходным? – Джульен казался подавленным.

– Я должна работать, – ответила она. – У меня есть обязанности. Я должна заботиться о ферме, пока семья уничтожает все на своем пути.

– Хана? – повторила Салена.

– Худо Аж Наяриваешь в Ад, – перевел Меррик.

– Мило, – ответила Салена, – Так, где...

Жужжание телефона Реми заставило всех замолчать.

Реми сделала глубокий вдох. Меррик вытянул руку. Реми поморщилась и протянула ему телефон.

– Меррик у телефона, – ответил он. Реми взяла Джульена за руку для утешения. Она не могла смотреть и закрыла глаза рукой.

– Реми? Она вышла, – сказал Меррик тому, кто звонил, скорее всего, ее отцу. – Знаю. Она забыла свой телефон. Мы только что его нашли. Женщины. Верно?

Реми выдохнула от облегчения. Иметь такого странного ассистента иногда того стоит.

– Где Реми? Она в конюшне с этим парнем... Не знаю его имени. Она получила свежие сведения о нескольких лошадях.

Хорошо, подумала Реми. Папа любил, когда она настойчиво добивалась хорошую лошадь.

– Каких лошадей? – повторил Меррик. – Не знаю. Коричневых?

Реми попыталась выхватить телефон у Меррика. Он шлепнул ее по руке.

– Повезло ли с лошадьми? – спросил Меррик. – Ага, она нашла для себя хорошенького молодого жеребчика. Объезжала его вчера.

Реми захлопнула рот рукой, чтобы подавить крик на Меррика.

– Насколько большой жеребец? – продолжал Меррик. – Довольно личный вопрос. Кажется, достаточно большой, чтобы насладиться ездой, но не огромный, чтобы она не могла сегодня ходить,

Реми посмотрела на Джульена через щелочки между пальцами. Он лег на бок и свернулся в позу эмбриона, и прижал подушку к лицу. Он или смеялся, или плакал. Девушка не могла сказать точно.

– Ага, я скажу ей перезвонить, как только она вернется, – пообещал Меррик. – В деревне отстойная связь, так что не паникуйте, если она не сразу перезвонит. Мы вернемся к этим выходным.

Меррик закончил звонок и бросил телефон Реми.

– Все в порядке, – сообщил он. – Я прикрыл твой зад.

– Ты сказал отцу, что я ездила на молодом жеребце вчера, – почти прокричала она.

– А что? Так и есть, – ответил он.

– Он прав, – сказал Джульен, играя бровями. Он лег на софу, скрестив лодыжки на подлокотнике. Все, что Реми хотела, это потащить его в кровать. Но она должна думать, планировать.

– Пойдем, – сказала она Джульену и протянула ему руку. Он взял ее, и она начала поднимать его на ноги. – У меня несколько дней с тобой, прежде чем придется возвращаться. Покажи мне Париж.

– Нет, – ответил Джульен.