Живи, вкалывай, сдохни

Техкомпании освоили целый букет отлаженных управленческих тактик, культивирующих небрежность и прекарность. Самые крупные внедрили «групповое ранжирование», при котором коллеги и отделы в безумной сутолоке пытаются обойти друг друга, чтобы не очутиться в самом нижнем процентиле [28] по результатам оценки производительности с последующим увольнением. И большие, и маленькие компании применяли методологию «аджайла» [29] и «скрама» [30]. позволившую некомпетентным менеджерам дисциплинировать и контролировать инженеров, чью работу они не способны ни выполнить самостоятельно, ни оценить. Самые модные и новые стартапы, обещавшие веселье и свободный график, на деле отличались еще более безнравственным отношением к сотрудникам, от дискриминации при трудоустройстве до широко распространенных невыплат зарплаты. Неуемная жажда наживы Кремниевой долины вкупе с новейшими инструментами повышения продуктивности и управленческими решениями вынуждали сотрудников работать в поте лица, продолжая улыбаться, пока их не выжмут до последней капли.

В этом изнуряющем беличьем колесе крутились не только наемные работники техкомпаний. Предприниматели, номинальные начальники компаний, тоже работали до седьмого пота к выгоде своих собственных боссов, венчурных капиталистов.

Стартапы обещали свободу и финансовую независимость всем тем, кто отчаянно желал и того, и другого. Однако большинство «топ-менеджеров» стартапов не владели ни тем, ни другим, так как обычно инвесторы заправляли всем процессом с момента основания до продажи своей доли. Одного жизнерадостно-циничного венчурного капиталиста я спросил за пивом: «Основатели стартапов — это капитал или рабочая сила?» Когда как, ответил он: «Марк Цукерберг — капитал. Но на каждого Цукерберга найдется сотня парней, которых попросту уволили из их же стартапов. Это не капитал. Это рабочая сила». К тому же рабочая сила идеальная, поскольку не выносившая самой идеи солидарности. Покуда им не удавалось сколотить состояние — а удавалось немногим, — основатели вкалывали как собаки и частенько жили в барачного типа домах немногим комфортнее моего. И все же со стороны казалось, что у них всё на мази.

Я обнаружил, что практически все основатели стартапов выкладывают правду о своем печальном положении только пьяными или на условии анонимности. Трещины на ширме энтузиазма было легко заметить даже на восторженном сайте Hacker News. Подборка вопросов пользователей в рубрике «Спроси HN» дает ощутить градус стресса и тревоги, преследующих тех, кто наломал дров при поиске сокровищ в Кремниевой долине:

Должен ли я притворяться, что мой стартап уже успешен?

Что делать, если выгорел изнутри?

Сколько лет вы растратили на неудачные стартапы?

Мой стартап провалился. 9 тысяч долларов долгов, большую часть которых надо выплатить за 12 дней.

Я Финансировал Свой Прогоревший Стартап Со Своих Кредиток, Теперь Меня Судят.

Жизнь стартапера: вкалывать изо всех сил, чтобы сделать богатым кого-то другого?

У вас были проблемы с трудоустройством после того, как стартап загнулся?

Что такое «реальный опыт» и как мне его приобрести?

Пойти в армию?

Каково быть бездомным — плюсы, минусы, подводные камни?

Как вы справляетесь с депрессией?

Зачем продолжать жить?

Давайте накраудфандим на психотерапевта для страдающих депрессией хакеров?

Такова история 95 % прогоревших предпринимателей. В том числе Эдриана [31] — паренька-гика с гигантской желтой кобурой для айфона, которого я встретил на вечеринке, когда он развлекал окружающих байками о его компании — подделке под Groupon. Хотя он был по-задротски обходителен, было в Эдриане что-то печальное. И как следует залив шары, он все мне поведал. Отучившись в колледже, Эдриан много лет работал менеджером в торговой сети, потом в ресторане. Стресса хватало и на этих должностях. Однако, став стартапером, Эдриан начал постоянно чувствовать себя на грани полного выгорания. Он больше не мог взять выходной или работать меньше двенадцати часов в день, не ощутив скрытого презрения коллег (которые в то же время были его друзьями) и глубокой вины перед ними. Что до ди-ректорской зарплаты — он получал бы больше, устроившись в свою же компанию рядовым сотрудником. Медстраховки у него не было, даже Obamacare [32]. Квартира у него была отстойной. Эдриан жаловался и жаловался. Я пытался указать на его достижения: он нашел инвесторов! Поднял миллионы долларов! Шел к славе! Был образчиком для миллионов!

«Если бы жизнь можно было прожить заново, я устроился бы на госслужбу», — ответил он, ссутулившись.

Мне следовало сказать ему, что нет ничего плохого в том, чтобы завершить карьеру стартапера. Но нет. Я лишь пожелал ему удачи. Через год, уже работая над книгой, я решил узнать, как у Эдриана дела.

Новости оказались так себе.