Живи, вкалывай, сдохни

Может статься, всем только шло на пользу, когда получавшие сверх всякой меры нерды сидели по домам. «Вся местная молодежь работает в технологиях и финансах. Этот город десятилетиями рождал искусство и культуру. Он стал бесплодным, — сетовала белая женщина пенсионного возраста, раздававшая листовки против джентрификации напротив ратуши. — Все обсуждают телефоны Android — да люди сами уже как андроиды. Скучные все стали». Некоторым мерещился великий обывательский заговор, за которым стояли техгиганты, жаждущие уничтожить старые добрые простые удовольствия и подменить их брендированным демографически таргетированным мультимедийным лайфстайл-экспириенсом. «Они завозят детей, чтобы уничтожить культуру», — возмутился при мне один молодой, но консервативно настроенный владелец бара. Это негодование разделяли не только те, кто был вне индустрии. «Интернет — это помойка, дружище, — поделился со мной работяга из одной техкомпании, больше всего на свете хотевший стать музыкантом. — Я тут рос. Всю жизнь прожил. Раньше тут реально был центр культуры. А теперь только это, — сказал он, изображая мастурбацию пивной бутылкой. — Чья приложуха круче? У кого член длиннее?» И правда, подслушав нечаянно, как липовые «миллиардеры» с младенческими личиками на людях обмениваются хвастливыми бреднями, можно было прийти в ярость. Первым делом они неизменно спрашивали: «Где ты?» Не «Как дела?». Не «Откуда вы?». «Ты где?». Да вот же, перед тобой, всегда хотелось мне ответить. Пожалуй, это был самый невыносимый образец техжаргона, что я слышал. «Ты где?» означало «Чем занимается твоя компания?». Это отличалось от «Чем ты зарабатываешь на жизнь?», поскольку ваша компания могла вообще не давать заработка. Тогда как ваше «где» могло обладать столь притягательными качествами, каких у повседневной работы вообще не бывало. Если вы весь день переворачивали гамбургеры, то говорили не «я повар», а «я среди карбонизированных белков».

А если были могильщиком, то отвечали: «Я там, где жизнь находит свой конец». Если же вы были писателем, то никогда не сказали бы: «Я писатель». Вы сказали бы: «Я среди контента», а если питали еще больше амбиций, то: «Я в медиапространстве». Но если вы были бы действительно амбициозны, то знали бы, что «медиа» из игры уже выбыли, «платформы» вели, а мерой — простите, «метрикой», — посредством которой инвесторы оценивали платформенные компании, было внимание, поскольку именно такую эфемерную вещь, как внимание, можно было продавать рекламодателям за наличные. Так что если у вас была какая-нибудь старомодная профессия вроде писателя, то на вопрос «Ты где?» следовало отвечать: «Я в центре внимания».

Прежде я скорее выколол бы себе глаза, чем описал себя таким образом, но в Сан-Франциско времен пострецессии, постбума, постработы и постстыда мы выживали как могли.

III Халтура нас освободит

Я завидовал работникам техсферы, хоть и жалел их. Зарплата недурная, бонусы вообще божественные. Эта индустрия, словно инопланетный захватчик, поглощала все, чего касалась. Их радиоактивное присутствие будто стерилизовало окружающий мир, выжигая все формы органической жизни, но в теплой утробе своего корабля-матки трутни наслаждались комфортом, поощрениями и изобилием.

Один корпоративный кадровик объяснил мне, какие силы стоят за «войной бонусов» — нескончаемой вереницей такой халявы, как доставка стейков прямо на рабочее место, бесплатная прачечная, бесплатные велики и их ремонт, бесплатные услуги консьержа и, конечно же, бесплатный алкоголь. «Компания потратит на стейк долларов двадцать, но благодаря лишнему времени, проведенному сотрудником на рабочем месте, получит долларов двести», — сказал он. Таким образом, казавшиеся шикарными бонусы позволяли привлечь приносивших прибыль программистов, пользовавшихся большим спросом, даже не обещая им более высокую зарплату. К тому же халява служила удобной ширмой для рабского офисного графика.

Мои соседи-стажеры были довольны ситуацией — по крайней мере поначалу. «Все, что говорят про Google, — правда, — сказал мне один из стажеров после инструктажа в Googleplex. — Там двадцать кафешек, спортзал — все что захочешь». Каждый рабочий день рано утром он и другие гуглеры с района садились по своим ID-картам на чартерный автобус, припаркованный у станции метро, и ехали 56 километров до Маунтин-Вью. Они начинали вкалывать прямо в автобусе, где был доступен вайфай, и покидали кампус не раньше восьми вечера на другом автобусе, забиравшем их после ужина в корпоративном кафетерии. Примерно так обстояли дела во всех крупных компаниях Кремниевой долины. Даже самые захудалые стартапы, занимавшие бывшие склады в районе Саут-оф-Маркет, кормили бесплатно.