Читаем Живое море. В мире безмолвия полностью

Эти полуинвалиды уверяли нас, что стоит им покинуть сушу и вернуться в мир повышенного давления, как они, словно омытые живой водой, сразу обретают утраченную гибкость членов. Первый же «глубинный удар» превращает их в узников моря, и с каждым новым погружением узы становятся все прочнее. То, что им под водой легче, объясняется очень просто: плотная среда служит опорой и расковывает их.

Море увечит греков-водолазов; но еще безжалостнее обходится оно с затонувшими судами. Под слоем краски полным ходом орудует ржавчина; сверху все обрастает водорослями и моллюсками. Издалека может показаться, что перед вами подводный утес. Потом вы догадываетесь: это корабль, утративший свой гордый вид.

Первый обследованный нами — еще до «Дальтона» — затонувший корабль относился к числу тулонских «самоубийц». Это был мощный буксир, покоившийся на внешнем фарватере на глубине сорока пяти футов. Один генуэзец по имени Джианино подрядился поднять его груз для итальянских военно-морских властей. Мы сопровождали Джианино, изображая любителей-энтузиастов, мечтавших о возможности заснять его за работой.

За восемь месяцев такелаж и рангоут обросли пышными водорослями, и судно напоминало разукрашенный цветами плот на карнавале в Ницце. Черные раковины покрыли борта и вентиляционные трубы траурным орнаментом. Кругом во множестве плавали рыбы, преимущественно морские окуни; люди их ничуть не беспокоили.

Джианино упивался возможностью продемонстрировать нам свое искусство. Но водолаз передвигается по дну с большим трудом, каждый неуклюжий скачок стоит ему немалых усилий. Вода бурлит вокруг него. Мы привыкли к тому, что для успеха исследований надо избегать касаться дна, и были готовы проклинать его свинцовые калоши. А Джианино, вдохновленный глазом кинокамеры, играл. Вот он нагнулся и драматическим жестом прижал к груди морскую звезду. Мы прилежно «снимали» эту подводную феерию. Джианино не знал, что мы оставили камеру в Тулоне, а здесь таскали за собой нагруженный здоровенным гаечным ключом пустой бокс, не желая разочаровывать его.

Джианино приподнял люк машинного отделения, закрепил его гнилой веревкой, вытравил из скафандра половину воздуха и вошел внутрь судна. Самолюбие Диди было задето. Он еще ни разу не видал затонувшего корабля, не говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь. И он решил отправиться следом за Джианино. Однако тут же подумал о гнилой веревке и вернулся. Джианино подпустил воздуха в скафандр и выскочил из люка, словно аэростат воздушного заграждения. Он виртуозно маневрировал по вертикали, по горизонтали же двигался с большим трудом. Диди не спеша поплыл вдоль палубы и очутился перед входом на полубак. Я увидел, как он нерешительно открыл дверь и, поколебавшись секунду, двинулся вперед, словно нырнул в бутылку с чернилами. В тот же миг его ласты показались снова, и он выскочил задним ходом.

Человек, плавно скользящий над поросшей тиной палубой, не видит ни дерева, ни бронзы, ни железа. Оснастка судна превращается во что-то непонятное. Вот возвышается странное трубообразное растение, выращенное садовником-чародеем. Диди подплыл ближе и повернул какое-то колесо. Растение медленно наклонилось: это был пушечный ствол. Стальные механизмы сохраняются в море долго. Мы видели поднятые на поверхность дизельные моторы и электрогенераторы; они прекрасно сохранились, хотя три года пробыли на дне. Необходимо, однако, сразу разбирать их и промывать пресной водой, иначе от соприкосновения с воздухом тотчас же начнется бурная коррозия.

Первым обследованным нами давно погибшим кораблем был линкор «Иена»; он затонул во время артиллерийских испытаний еще до первой мировой войны. За три десятилетия вода так разрушила корабль, что он казался уродливым творением самого моря. Ничего похожего на судно. Уцелевшие листы рассыпались в прах от малейшего толчка. Еще десяток лет, и от «Иены» ничего не останется: железные суда уничтожаются водой за какие-нибудь полвека.

Незадолго до Второй мировой войны грузовое судно «Тозёр» водоизмещением в четыре тысячи тонн было сорвано с якорей мощным мистралем и брошено на утес Фриуль недалеко от Марселя. Нос судна выступал над поверхностью; торчали мачты, слегка наклоненные на штирборт. Корма лежала на глубине шестидесяти пяти футов. «Тозёр» стал для нас учебным объектом: на нем мы осваивали искусство исследования затонувших кораблей. Своего рода лестница, по которой мы шаг за шагом опускались в глубь моря. Плотный, но не слишком толстый слой морских организмов не скрадывал контуров корабля. Это было идеальное «пособие» — одно из немногих, вполне отвечающих романтическому представлению школьника о затонувшем корабле.

Перейти на страницу:

Все книги серии Зеленая серия

Похожие книги

Сафари
Сафари

Немецкий писатель Артур Гайе до четырнадцати лет служил в книжном магазине и рано пристрастился к описаниям увлекательных путешествий по дальним странам. По вечерам, засыпая в доме деспотичного отчима, он часто воображал себя то моряком, то предводителем индейских племен, то бесстрашным первооткрывателем неведомых земель. И однажды он бежал из дома и вскоре устроился юнгой на китобойном судне, отходившем в Атлантический океан.С этой минуты Артур Гайе вступил в новую полосу жизни, исполненную тяжелого труда, суровых испытаний и необычайных приключений в разных уголках земного шара. Обо всем увиденном и пережитом писатель рассказал в своих увлекательнейших книгах, переведенных на многие языки Европы и Америки. Наиболее интересные из них публикуются в настоящем сборнике, унося читателя в мир рискованных, головокружительных приключений, в мир людей героической отваги, изумительной предприимчивости, силы и мужества.В сборник включена также неизвестная современному читателю повесть Ренэ Гузи «В стране карликов, горилл и бегемотов», знакомящая юного читателя с тайнами девственных лесов Южной Африки.

Александр Павлович Байбак , Алексей Викторович Широков , Артур Гайе , Михаил Николаевич Грешнов , Ренэ Гузи , Сергей Федорович Кулик

Фантастика / Приключения / Путешествия и география / Технофэнтези / Фэнтези / Социально-философская фантастика / Природа и животные