Живое море

Работа предстояла огромная, даже страшно подумать, но нас окрыляло то, что удалось выяснить уже в самом начале раскопок. Древний корабль вез амфоры двух видов. В верхнем пласте мы находили более стройные кувшины, ото был палубный груз. (Сходные сосуды подняли со дна моря у Альбенги и Антеора, их Бенуа относил к «Манга Грециа», периоду греческой культуры в Италии.) На с беде длинного горлышка помещались выдавленная в глине метка SES вместе с изображением трезубца или якоря.

С одной стороны судна, у самого края «кургана», мы нашли второй из двух преобладавших типов — пузатые кувшины с коротким горлышком и очень красивыми ручками. Они были сделаны более искусно, обличая греческое влияние, если не происхождение. «Греческие» амфоры, видимо, стояли в трюмах под удлиненными «римскими»; высыпались наружу, когда развалилась деревянная обшивка правого борта.

Вдоль гребня «кургана» кучками лежали мелкие предметы, которые были размещены между горлышками амфор. Перейдя на более осторожный способ сбора, мы подняли сотни изделий сорока различных видов: киликсы — кубки для питья с двойными ручками, миски и чаши разной величины, тарелки и блюда, в том числе для рыбы, с желобом посредине для соуса, флаконы для духов, горшочки для мазей и румян, чудесные миниатюрные амфоры, в которые древние собирали человеческие слезы. Вся посуда была выполнена в одном стиле, напоминающем современный лиможский обеденный сервиз. Глубже нам стали попадаться изделия с пятнами черного лака, с цветочным пли лиственным узором на дне. Лальман мечтал о неповрежденной чернолаковой кампанийской посуде. Дюма намазал черной ваксой облупившуюся чашу и подбросил ему.

— Она! — восторженно вскричал ученый, схватил чашу и… испачкал руки ваксой.

Впрочем, скоро мечта Лальмаиа сбылась. В глубине трюма лежали тысячи блестящих чернолаковых тарелок.

На затонувшем корабле у Антеора мы находили амфоры, закупоренные вулканическим цементом — пуццоланом. У Гран-Конглуэ мы проработали довольно долго, прежде чем нам попались нераспечатанные винные кувшины. Узы, амфоры были пусты. И у каждой в горлышке просверлена дырка. Уж не моряки ли покушались на груз?

— Небось, потому и ко дну пошли! — заметил Дюма.

В одном кувшине мы под пуццолановой затычкой обнаружили вторую, надежно замазанную липкой смолой, и внутри булькала жидкость… Наконец-то мы добрались до «винного слоя»!

Я даже встревожился:

— Как бы «Калипсо» не захмелела, забрав на борт тысячи галлонов вина!

В кувшине оказалось всего около кварты прозрачной розовой жидкости.

Я не устоял, очень уж хотелось отведать двухтысячелетнего вина. Глотнув замогильного напитка, я словно вкусил возраст нашего древнего мира. Спирт давно улетучился, но соль не проникла в амфору. Один из моих товарищей спросил, глядя на мою мину:

— Что, вино плохого урожая?

На дне сосуда скопился пурпурный смолистый осадок. В древности амфоры изнутри конопатили смолой, чтобы содержимое не испарялось сквозь пористую глину. Это придавало вину смолистый привкус.

Количество поднятых нами сосудов измерялось тысячами, однако среди них не было больше ни одного с вином. Трюмы корабля были наполнены кувшинами красного вина, но море все выпило, оставило нам только одну амфору…

Давление водной толщи и всесильное время распечатали кувшины. Во многих из них мы нашли черепки и ракушки, а затем обнаружили и жильцов — скользких блестящих осьминогов. Это они собрали ракушки и черепки, чтобы закрыть вход. Благородные сосуды стали жилыми кварталами головоногих.

Глава 5. Порт-Калипсо

Мистрали дули все сильнее, и к концу второго месяца подводных раскопок я стал побаиваться за «Калипсо»: судно стояло у самого берега, каких-нибудь тридцать футов отделяли корму от скалы. В дополнение к трехтонной бочке установили новые швартовые тумбы из бетона. А Фалько и Давсо закрепили на каменной арке цепь; за нее тоже можно было швартоваться.

Нелепая история: мы так старались получить океанографическое судно для исследования морей, и вот теперь оно приковано к могиле древнего корабля, которая может стать могилой и для «Калипсо». Это работа для баржи. А может быть, перейти на остров? Мы решили обосноваться на этих угрюмых скалах, а «Калипсо» выпустить на волю. Устроим на Гран-Конглуэ базу для подводных археологов. Установим на скале движок, организуем пост погружения и всплытия. И чем скорее, тем лучше, не то не успеем до зимы оборудовать нашу необычную базу.

Гражданские власти Марселя, разные учреждения, клубы и фирмы и тут вызвались нам помочь. Шестеро солдат под командованием молодого офицера инженерных войск, работая по пояс в воде, за три дня поставили платформу, на которой разместились лебедка и баллоны для сжатого воздуха, заряженные на «Калипсо». Роже Гари раздобыл где-то восьмидесятипятифутовую мачту от парусника, и мы сделали из нее грузовую стрелу, с помощью которой опускали на дно корзину и шланг. Верхний конец трубы мы перебросили через выступ скалы; из него пульпа попадала v фильтр, а мутная вода стекала в море в стороне от раскопок.