Живое золото (СИ)

- Вам пока рано знать. Важно лишь, что они решили неверно. И от вас теперь зависит их судьба. Что вы скажете - то с ними и произойдёт. Но учтите, что то же самое может произойти и с вами... Вас мы подвергнем той же последней мере, что и ваших судей. Думается, это будет справедливо. Как вы поступите, уважаемый наследник?

- Уважаемый подопытный, - невесело ухмыльнулся Рублёв. Он стоял, сохраняя видимое спокойствие, только складка у тонких губ обозначилась чуть резче.

Долго думать над судьбой судей было нечего. При всём равнодушии Андрея к своей судьбе вопрос собственной безопасности был для него важнее мести. И потом, милосердие к врагам - дело хорошее, небезвыгодное...

- Знаете, я бы их помиловал. И отпустил на все четыре стороны света - пусть делают, что хотят. Пусть сами свою судьбу решают. Так для всех лучше будет - все на свободе, - сглотнув комок в горле, промолвил наследник.

- Что ж, будь по-вашему, - хитро улыбнулся Домострой (он, судя по всему, в этом триумвирате был за главного).

Тотчас же с лиц заключённых под колпаком судей спали повязки, кресла под ними растаяли, а сама троица забегала по кругу, хватаясь руками за воздух, пока не превратилась в рой вертящихся палочек. Палочки вылетели из-под колпака и тонким вихрем поднялись куда-то к небу.

- Они свободны. Полностью, от всего. Полную свободу дарит только смерть, небытие, - разве вы этого не знали? - Домострой артистично взмахнул рукой, как фокусник, показавший неожиданный фокус. - С ними случилось то, чего вы хотели. А теперь я хочу вам сообщить одну интересную вещь...

В этот миг синий свет в зале неожиданно замигал, завыла сирена. Это означало воздушную тревогу: войска атлантической державы пытались бомбить центр Острога.

Андрей стоял у стола с пустым колпаком, как остолбенелый, сложив руки за спиной и до мучительной боли сжимая свои пальцы. Триумвират оставался спокойным.

- Это налёт...- глухо объяснил Домострой. - Не пугайтесь. Наши антигравитаторы отбуксируют вражеские бомбы вверх и примагнитят их прямо к самолётам... Это чуть-чуть отрезвит интервентов. Они ещё не знают об этом нашем оружии... Но вас на время налёта препроводят в вашу камеру в бункере. Посидите там, пообщайтесь с сокамерником, господин наследник престола.

- У меня будет сокамерник? - Андрей расширил зрачки, пытаясь удивиться.

- Да. Это тоже входит в программу ваших испытаний... Вы поделите временную жилплощадь с одним очень примечательным человеком - с палачом. Пикус его фамилия. Мы вас специально вместе поселили. Царь должен своих палачей знать в лицо... Поговорите с ним, он расскажет вам много интересного.

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ПАЛАЧ

Комната в бункере была похожа на тюремную камеру - серые стены, тусклый свет лампочки, никакой мебели, кроме двух коек и стула. Было холодно, приходилось спать не раздеваясь. Сосед Рублёва по бункеру - палач Пикус - был маленьким, жалким, тощим человечком, с бегающим взглядом и вечно потными ладонями. Одет он был щегольски: в синий в белую полосочку костюм, безупречно отутюженные брюки, нагло блестящие ботинки. На его шее был повязан шёлковый платок в крупную красную клетку. Он постоянно потирал ладони и шмыгал носом.

Андрею не хотелось о чём-либо разговаривать с этим человекообразным. В голову приходили мысли: "Не ко мне ли этот субъект направлен? Не для казни ли моей?" Хотя к жизни у Рублёва оставался интерес только как к эксперименту, - увидеть бы, чем он закончится, - общаться с профессиональным убийцей всё равно было гадко.

Сначала подопытный наследник престола и опытный палач сидели на койках друг напротив друга и угрюмо молчали. Было непонятно, прекратится ли когда-нибудь это непрерывное молчание.

- Андрей Тимофеевич... Вы не слышали, синие брюки в полосочку не выйдут из моды через год? - неожиданно спросил палач.

- Вроде нет... Только полосочки станут уже, - неохотно ответил Андрей. - Я в одном журнале читал...

Болтать Рублёву не хотелось, но Пикус задавал вопрос за вопросом, и подопытный невольно отвечал. Палач парировал, проявляя незаурядный ум и чувство юмора. Постепенно соседи по бункеру разговорились. Побеседовали о моде, об одежде, о вкусах. Затем речь зашла о времени, о нравах - старых и нынешних. Андрей вспомнил об одном своём друге, учёном, изучавшем историю.

- Знаете, один мой друг, там, в Главархиве, вывел формулу времени. Математически выразил все времена и эпохи, всю историю в формулу перевел. Длинная такая формула со многими неизвестными - и всё в конце концов сводится к нулю...

- Ну, чудаков у нас немало. Сам таких казнил штук пять... - недовольно буркнул Пикус, потирая ладони. - А к чему вы вообще об этом говорите?

- А к тому. Этот друг мой в формулу перевёл мою повесть об Иуде. А это должно быть вам по долгу профессии интересно...

- Об Иуде?- острые глазки Пикуса оживились.