Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

А это уже статья из «Вестника Европы» за 1810 год: «Мы очутились посреди искусственного сада из померанцевых и лимонных деревьев, состоящих в трёх густых рядах и составляющих длинные аллеи. <…> Все дерева украшались плодами, хотя в нынешнем году снято оных более трёх тысяч…» Речь идёт об оранжерее, числившейся лучшей в России, в подмосковной усадьбе графа Алексея Кирилловича Разумовского.

В пушкинском Петербурге разносчики вовсю торговали привозными апельсинами, оглашая окрест зычными криками: «Пельцыны, лимоны, хороши!» Горожане хоть и бранились по поводу дороговизны заморских фруктов, но покупали.

Как-то по дороге из Торжка, как вспоминал князь Пётр Вяземский, Пушкин съел «почти одним духом двадцать персиков». Так пришлись по вкусу ему те сочные и сладкие плоды! А вот бананами и мандаринами поэту полакомиться не довелось. Жители обеих российских столиц до середины ХIХ века знали эти экзотические фрукты разве что по картинкам.

Баловала Александра Сергеевича и тётка жены, фрейлина и кавалерственная дама Екатерина Ивановна Загряжская, ко дню рождения присылая ему корзины с дынями и клубникой.

А однажды на Пасху преподнесла и вовсе необычный подарок. «Тётка подарила мне шоколадный бильярд – прелесть», – сообщал Пушкин жене из Петербурга.

Один, в расчёты погружённый,
Тупым киём вооружённый,
Он на бильярде в два шара
Играет с самого утра.

Видимо, сей шедевр кондитерского искусства был подарен с явным намёком: Александр Сергеевич слыл большим любителем бильярда.

Сладкий Санкт-Петербург

Иноземные сласти начали покорять Северную Пальмиру уже со второй половины XVIII века. Тогда-то и стали открываться неведомые прежде кондитерские заведения: одно из первых появилось в доме Медникова, что у Аничкова моста. В нём гостям предлагали чай, кофе, шоколад, а также конфеты и марципаны.

Петербургские кондитерские содержали в основном иностранцы, главным образом швейцарцы. Так, в кондитерской швейцарца Лареды (в обиходе её называли просто «Ларедой»), что в начале Невского проспекта, можно было испить горячий шоколад, насладиться мороженым с бисквитами. «Хвала господам швейцарцам! – восклицал современник – Они лакомят всю Европу». В кондитерскую господина Лареды захаживало немало знаменитостей: Василий Жуковский, Александр Грибоедов, Александр Пушкин…

Иное достоинство заведения – в зале имелось неплохое пианино. Грибоедов, одно время сидевший на гауптвахте Главного штаба (ему вменялась в вину связь с декабристами), превосходный музыкант, подчас тайком являлся в кондитерскую (вместе с «тюремщиком» – капитаном Жуковским, любителем музыки), чтобы иметь возможность помузицировать.

Ещё одна кондитерская Излера, также швейцарца по происхождению, пользовалась любовью образованной публики – ведь в ней находилась читальня. Со временем в его заведении можно было и пообедать, посему оно считалось весьма удобным для холостяков. Именно Иван Иванович Излер первым получил патент на изобретение машины для приготовления мороженого.

В юности он служил гарсоном у Христиана Амбиеля. В кондитерскую Амбиеля, что открылась в Царском Селе, гурьбой забегали юные лицеисты, и среди них мелькала кудрявая голова Александра Пушкина. Ещё бы, ведь в праздники – на Рождество и Пасху – воспитанники Лицея могли отведать здесь множество сладких сюрпризов!

Со времени, когда немецкая традиция украшать рождественские ёлки прижилась в столице, её кондитерские бойко торговали ёлочными украшениями, а самыми популярными из них стали детские сласти: пряники, шоколадные фигурки, бонбоньерки с конфетами и печеньями.

Кондитерские в Петербурге пришли на смену «конфектным лавкам», где продавались всевозможные лакомства навынос. Живая городская сценка:

«– Сахарны конфеты! Коврижки голландские! Жемочки медовые! Патрончики, леденчики!

– Эй, дядя, постой! – кричал продавцу сладостей мальчишка-подмастерье, выскочив из цирюльни – Что стоит коврижка?

– Полтина.

– Возьми, брат, грош.

– Не приходится. Эдаких цен нет».

Такая торговля велась лишь для простонародья – для «чистой публики» распахивали свои двери в Петербурге богатые кондитерские.

«В 1822 году уже блистали на Невском проспекте сладкою славою некоторые кондитерские… Но что всё это значило перед кондитерскими нынешнего времени!» – восклицал спустя четверть века любитель сладостей.

Роскошная кондитерская Вольфа и Беранже на Невском проспекте, одна из самых прославленных в Петербурге, предназначалась явно не для кухарок. Гостей сюда зазывали стихами:

Открыли магазин и Вольф, и Беранже
И продают уж там и пунш, и бланманже…

Открылась кондитерская ещё в 1780-е годы, но истинный её расцвет настал после 1834-го, когда заведение было декорировано в экзотическом и чрезвычайно модном тогда китайском стиле и даже стало именоваться «Cafe chinois».