Живой роскошный ад

– Может быть, – ответил я, – но мы здесь не для этого. – Он огорчился:

– Жалко, мне бы новый костюм.

– Новый? – воскликнул Вестер. – У тебя и старого-то нет.

Все засмеялись, кроме Отиса: тот улыбнулся, но улыбка не отражалась во взгляде.

Мы с Кроликом и несколькими местными перенесли «СаундСкрайбер» из церкви в поле. Как Отис и сказал, вокруг уже опускались сумерки, и в полумраке солнце висело всего за палец от далёких верхушек деревьев. От наших ног, поднимающих пыль, тянулись длинные искажённые тени.

Мы поставили «СаундСкрайбер» на клочок утоптанной земли рядом с распаханными бороздами. Я быстро подключил батареи Эдисона и приготовил пластинку, не желая, чтобы Стек успел передумать насчёт исполнения своей версии «Стаггера Ли». Солнце заходило, неожиданно окрасив небо в тёмно-лиловый и оранжевый, и мы попросили остальных уйти либо уехать на тележке, муле или фермерском грузовике. Как я объяснил оставшимся Стеку и Вестеру, фоновый шум на открытом воздухе может испортить запись. Откровенно говоря, я не знал, правда ли это, но инженер из Библиотеки Конгресса с серьёзным лицом настаивал, что записывать нужно там, где тише всего, и звучало это разумно.

Мы уже были готовы опустить режущую иглу, как Стек сказал:

– Вижу, вам очень нужна эта песня.

Мы с Кроликом пропотели и начали задыхаться, пока устанавливали устройство. Отис Стек и Вестер Уайт тем временем не только не вспотели, но наше состояние их забавляло. Я кивнул Стеку.

– Тогда дайте-ка цыги, и ещё виски, и пару долларов, если можно. Тогда я снова повторю всё, что знаю.

– Цыги? – переспросил я.

– Чтобы курить, – пояснил Стек.

Кролик принёс из «Студебеккера» свежую пачку «Пэлл-Мэлл» и бутылку виски – наклейки на крышках обеих были нетронуты. Протянув сигареты Стеку, Кролик откупорил бутылку, сделал долгий глоток, протянул мне, чтобы я сделал то же самое. Стек засмеялся такой последовательности.

– Уже темно, – заметил Вестер, передавая ему свою гитару. – Давайте поскорей.

Я протянул бутылку Стеку. Его кадык сделал три движения в такт длинным глоткам. Потом музыкант поставил бутылку, сел в складное кресло на краю поля с такой же нетвёрдостью движений, как кто-то, только что почувствовавший в крови прилив алкоголя.

– Значит, про чёрта Стакера Ли, – сказал он и многозначительно кивнул мне. Я опустил режущую иглу и начал запись.