Живой смерти не ищет

— Да это Вахрамеев первый воду мутить начал, — оправдывался Белохвостов, — бандиты, говорит, идут, окружать надо. Вот и окружили. Да что вы так расстроились, товарищ капитан? Ну задержали мы не тех, кого следовало, так сейчас же и отпустим. Мы из хороших побуждений, как сказать, по части бдительности маленько перегнули. А какой я руководитель, — запоздало обиделся он, — так это моему начальству виднее. Я, можно сказать, товарищ Молодцов, собой рискую, с астмой по тайге бегом бегаю, стараюсь, а вы ругаетесь. Ну не устраиваю я вас, назначайте в следующий раз Вахрамеева, он вас еще не так поводит вокруг да около, баламут несчастный.

— Ладно, не до обид теперь, — рассерженно отмахнулся Молодцов, — в том, что ошиблись, большой беды нет. С Эльдиканом свяжемся, если все подтвердится, держать их не станем. Плохо то, что я поверил вашему донесению и сию минуту с ваших слов без разбору доложил руководству в Якутск, что поймано два бандита. Понятно теперь, в чем дело?

— Да, вот это конфуз, — соболезнующе покачал головой Белохвостов, — чего же это теперь будет?

— Врежут мне по первое число за поспешность, — уныло пожаловался Молодцов. — Так что, товарищи, вы теперь не жалуйтесь на жизнь, зажму я вас, приучу к дисциплинке. На войне как на войне.

Бойцы, пересмеиваясь, не в силах справиться с возбуждением после поимки заготовителей, с аппетитом ели, вспоминая, кто как держался во время погони. И только Молодцов вяло ковырялся ложкой в котелке, думая о том, какая гроза разразится над его головой после того, как в центре получат очередную его шифрограмму.

С Эльдиканом связаться не удалось и пришлось обращаться за посредничеством в районный центр. Через полчаса задержанных освободили и, вернув охотничьи ружья, разрешили идти на все четыре стороны. Проводив их до тропы, Вахрамеев оглянулся и, увидев, что за ними никто не смотрит, с удовольствием дал пинка одному из охотников.

— За что? Что руки распускаешь? — вскричал обиженный. — Сейчас капитану расскажу, он тебе покажет, как своевольничать.

— А что он мне сделает? — ухмыльнулся Вахрамеев. — Я вольнонаемный, в энкэвэдэ не состою, мне можно и пенделя тебе дать, чтобы ты в следующий раз сам кричал, что к бандитам не имеешь отношения. Опозорил меня перед товарищами…

И снова опергруппа шагала по таежным тропам. Возбуждение у бойцов спало, и на смену ему пришло чувство едва уловимого раздражения, неудовлетворенности. Ведь надо же такому случиться! Казалось, что уже и местонахождение бандитов раскрыли, и даже первых «языков» поймали, ан нет, на колу мочала, начинай сначала. И уже все шагавшие по тайге понимали, насколько они отличаются от настоящего воинского подразделения НКВД, которое, конечно же, не допустило бы такой промашки. А тут еще и сам капитан Молодцов способствовал общему упадку настроения и деморализации, всячески ругая районные организации, которые, по его мнению, не удосужились подобрать ему в группу народ поопытнее.

Часов в пять вечера устроили очередной привал. Вначале расположились метрах в десяти от тропы, составив здесь ружья в походный козел, но потом непоседливый Вахрамеев нашел поблизости, в пятнадцати метрах, уютный и сухой олбут — травянистую котловинку, образовавшуюся на месте спущенного озерца. Разморившиеся преследователи не удосужились даже забрать с собой вещички — перебрались туда, оставив на старом месте караульного.

— Золотые места, — огляделся вокруг Вахрамеев, — несколько таких олбутов, да побольше размером, и любой план по сенокосу можно было бы выполнить, как думаете, товарищ капитан?

Молодцов, далекий от сельских забот, не поддерживал разговора, молча растянувшись на густой траве.

— Сейчас сенокосов в тайге немало, — поддакнул Вахрамееву Белохвостов, — беда только в том, что косить некому. Как война началась, так мужиков в тайге в два раза меньше стало. А забот прибавилось: золото мой, руду давай, людей корми, подкрепление в армию отправляй. Тяжелое время. Мне иной раз завидуют, хорошо, мол, устроился, сидишь себе в конторе, только распоряжения отдаешь. А меня, поверьте, тоска берет. Разве все, что нужно, успеешь выполнить за двадцать четыре часа. Вот сейчас я по тайге за бандой гоняюсь, а ведь мое дело никто за меня не сделает. Вот и будут копиться старые и новые бумаги, и каждая срочная, каждую давай-давай.

— Так ты, Белохвостов, в армию просился бы, — посоветовал Вахрамеев. — Там только одна забота — бей немца да себя подстрелить не позволяй. Или после сытой жизни в конторе уже и не захочется в окоп?