Живой ты не вернешься. Книга 2

– Да ладно, – она повернулась и демонстративно поводила ножкой по плюшевой поверхности, – вычистили же все давно.

Герман и ей рассказал? Наверное, тоже экскурсию устраивал.

– Понравился загон с кроликами? – осведомилась я, ощутив неуместный укол ревности. Понять бы из-за кого! Принца, сестренки или ушастых пушистиков…

– Загон? – Рада вопросительно нахмурила брови. – Не видела никаких кроликов. А это интересно?

– Поинтереснее веранд.

– Ну не скажи! – Она оттянула жемчуг, будто тот ее душил. Лукаво улыбнувшись, прошептала: – Тайник ты выбрала неплохой, не переживай на этот счет, но ходить к нему с проверками – ошибка, на которой многие погорели, не совершай ее.

– Как ты… – от неожиданности я опустилась прямо на кушетку, – догадалась?..

– Да все эту несчастную мебель брезгливо стороной обходят, а выбросить принц не дает, видимо, нужна.

Для чего именно, она предпочла не уточнять.

– Конечно, любимая уже, – покивала я.

– Вряд ли, – ее заразительный смех разнесся по веранде, – раз его от нее тошнит.

Мои губы невольно растянулись в ответной улыбке. Рада ловко скатилась со спинки на подушки, приземлившись рядом со мной. В ее широко распахнутых глазах читался затаенный укор.

– Между прочим, я приходила к тебе, – я опустила руки и взгляд на колени, словно какая-то провинившаяся ученица, – но в покоях Германа оказалось пусто.

– Его к себе отец вызвал, – тихо поделилась она, – около получаса назад.

Накануне собрания, созванного из-за нашего принца. Не к добру! Шантаж никому не нравится, а уж правителю Империи – подавно. Особенно когда условия ставит сын, от которого годами сплошные проблемы. Но Герман уверял, что семейные драмы не помешают ему заняться Радой. Хочется верить. Ее тут явно не обижают, свободно гуляет по дворцу.

– Сама-то как? – Я оставила в покое собственные колени, глянула на нее искоса. – С прошлой ночи не виделись. Чем занималась во дворце?

– О, его высочество был в ударе, – Рада закатила глаза, – так меня еще никто не гонял. Экзамены для поступления в гимназию отдыхают. То прочти с выражением одно, то запиши под диктовку другое, то реши уравнение с подвохом. Дошли в итоге до естественных наук, этикета и игры на запоминание слов.

Оправданно. Прежде чем понять, куда ее можно пристроить, следует узнать, что она умеет.

– Победила в игре? – полюбопытствовала я, поскольку в других успехах Рады не сомневалась.

– Обижаешь… – ее голос приобрел восхитительно смущенные интонации, а щеки вспыхнули таким правдоподобным румянцем, что залюбуешься. – Проиграла, конечно. Красиво в конце срезалась, старалась. А потом были танцы.

– Танцы?! Герман тебя что, в театр собрался сдать?

– Нет, – хихикнула она. – Проверял мою тренированность и умение уворачиваться, ибо все его попытки оттоптать мне ноги не похожи на случайные.

– Смотря сколько выпить.

– Нет-нет, пили мы после, перед сном. Точнее, это была поочередная дегустация вслепую для определения содержимого бокала… Вот здесь я действительно проиграла.

– Нехило, – оценила я их совместное времяпрепровождение. – Кажется, ты ему понравилась. Уже известно, куда тебя отправят?

Музыканты в саду пиликнули чем-то громко и пронзительно, Рада вздрогнула, будто бы от этого резкого звука.

– Если и известно, то не мне. – Она растеряла всю кокетливость, посмотрела прямо и серьезно. – Не спрашивала в лоб, а на намеки он не реагирует. Честно говоря, не понимаю, как правильно с ним… общаться.

– По-моему, чем проще, тем лучше.

– Тебе – да, – произнесла Рада как бы невзначай. – Это твой мужчина.

– Не мой, – хмыкнула я и направила взгляд в сад.

Она бесшумно придвинулась ближе. Не знаю, как именно истолковала услышанное, но пояснять не тянуло. В конце концов, Герман принц. Быть моим он не может по определению.

Музыканты заиграли вновь – на сей раз плавно и слаженно. Умело взятые аккорды слились в меланхоличную протяжную мелодию, я прикрыла глаза, погружаясь куда-то в себя. Воздух ощущался тяжелым, давил на плечи, заставлял держать спину несгибаемо ровно. Казалось, что стоит только расслабиться, как что-то рухнет сверху, навалится, пригвоздив намертво, и я больше никогда не смогу вдохнуть.

– Ты очень напряжена, – отметила Рада. – Из-за меня?

– Что? Нет. – Я разлепила веки и боковым зрением уловила ее внимательный обеспокоенный взгляд. Да уж, пришла к ней, расспросила и сижу со скорбным видом. – Не обращай внимания, ты ни при чем. Вчера у меня был… трудный день.

– Развернись спиной, – велела она столь бескомпромиссно, что я послушалась.

Ее маленькие ладони легли мне на плечи, сжали – неожиданно сильно, но мягко и совсем не больно. Пальцы ловко, с выверенным нажимом прошлись до шеи, впиваясь подушечками в чувствительные точки, спустились по позвоночнику вниз, слегка пощипывая и разгоняя кровь. Было… странно. Чересчур близко. Однако ни ступора, ни желания отстраниться. По коже струилось тепло, неведомая тяжесть теряла вес. Разморило, как на солнце, напряжение уходило, таяло и растекалось приятной усталостью по венам.

– Лучше? – спросила Рада, двигаясь обратно – снизу вверх.

– Намного… Так ты еще и массаж умеешь?