Живой Журнал. Публикации 2001-2006

Метафоры эти в большинстве рассыпаются как карточные домики. Это мало отличается от того Проханова, который в девяностом что ли году писал примерно так: "…вписаться в полифонию газетных баталий во всей её многогранности…"

Собственно, роман Проханова хорошо бы ложился в серию "Русский проект" издательства "ОЛМА-Пресс". Этих книжек читал я несколько десятков — вон, желающие могут отбежать на месяц назад и посмотреть текст про пчёл и мировой заговор, а равно как и прочие вещи из книжки Алексеева.

Мне не нравится этот текст, потому что он сводит трагедию к фарсу, гремят внутри него какие-то фельетонные погремушки, и нет там смерти, а только прокисший клюквенный сок. Не говоря уже о том, что финал книжной версии начисто покраден из фильма "Прохиндеада".

Но всё, что я говорю, это частное мнение.

Это не рецензия.

Это не литературный анализ. Хрен вам, дорогие товарищи, а не анализ.

Это — частное мнение. Моё.

Но ещё меньше, чем роман мне нравится, что есть много людей, которые начинают "Г.Г." рекламировать из каких-то своих соображений. Я, правда, не говорю о тех людях, которым он просто нравится.

Чем-то это мне напоминает молодых интеллектуалов, взявших девку на Коровинском шоссе, купивших на рынке петуха и принявшихся чертить на женском животе сатанинские знаки. Хрен у них чего получится, но если вылезет откуда-то чёрт и потащит их в ад, то нечего жаловаться. Нечего, блядь, жаловаться — потому что бесплатных эстетических экспериментов не бывает. Собрался дать пощёчину общественному вкусу — готовься, что тебе надают пощёчин в общественных местах.

Если сказал, что, дескать, люблю смотреть как умирают дети — отвечай. Сказал — и хорошо, гляди как они умирают, просмотри десяток смертей. Погляди как выглядит девочка задевшая растяжку. И представь, что это твоя дочь. Мне отчего-то кажется что тогда этот чистоплотный поэт видел достаточно мало трупов. Ну, а начнёшь говорить об эстетической ценности расстрелов — оп-паньки, чур не возражать, когда тебя выведут к оврагу.

Беда в том, что авангардисты любого розлива не отвечают за базар. Они очень обижаются, как журналист из известного фильма "Прирождённые убийцы", когда в него начинают стрелять во время тюремного восстания. Ему — можно, а в него — нельзя.

Причём наша история уже наглядно показала, что происходит с интеллигентными людьми, которые вызывают дьявола. Их, натурально, выводят к оврагу, уцелевшие эти овраги копают потом под охраной.

Тут главное — не обижаться. Отвечать, скажем так, за базар. Отчего-то главными пропагандистами войны становятся откосившие от армии, а главными эстетами от терроризма те, кто не умеет грамотно заминировать мост, а из боевого железа запомнили только школьную сборку-разборку АКМ. Циничный пиарщик, рекламирующий говно, и знающий что он душу продаёт мне милее.

Последние несколько абзацев этого рассуждения связаны с традиционным явлением массовой культуры — тем, что феномен текста замещён феноменом базаров о тексте. Я вообще боюсь, что вдруг начну работать в газете, что будет смесью журнала "Птюч" и газеты "Завтра". "Завтра — Птюч". Надо, кстати, кому-нибудь предложить это название.

Ладно, в следующий раз я расскажу про тот же "Г.Г." но уже с точки зрения наблюдателя. Это будет история про "Шишкин лес", Жида Ваську и семейный мировой заговор.

13 апреля 2002

История про "Шишкин лес", Жида Ваську и семейный мировой заговор

Я как-то пошёл на презентацию. Это была не простая презентация, и даже не она, собственно, а встреча читателей той самой книжки "Господин Гексоген", о которой я говорил раньше.

Первое, что меня насторожило (sic!) было то, что там не было красивых девушек. А наличие красивых девушек для меня остаётся некоторым индикатором качества мероприятия. Красивые девушки знают себе цену. У них есть выбор — куда ходить по вечерам, и они, конечно, выбирают лучшее.

Во-вторых, когда я пошёл курить, то увидел настоящий национальный стол с закусками. Рядом на столе было расставлено примерно два ящика водки, ящик вина и десять бутылок чистой негазированной воды "Шишкин лес".

Когда я второй раз пошёл курить, то увидел, что половина водки выпита, почато две бутылки вина, а "Шишкин лес" стоит стойкой нерушимой стеной.

Когда я пошёл курить в третий раз, то обнаружил, что на столах осталось три бутылки водки, исчезло четыре бутылки вина, а "Шишкин лес" не потерял ни одного дерева.

Вечер падал в ночь, я был угрюм и не весел. Настоящие русские патриоты допили водку.

Тогда я, оглянувшись, чтобы меня никто не видел, украл бутылку "Шишкиного леса", пригрел её на груди. Шишкины мишки грелись у меня на груди, Савицкий мне подмигивал, Левитан был за нас, и я пил тёплую интернациональную воду, шагая по улице. На полпути к моему дому, я зашёл к своему другу Жиду Ваське. Он, страдая радикулитом, валялся на кушетке.

Я рассказал ему о своём бесчестном поступке и дал отпить русской воды.