Живой Журнал. Публикации 2012

Главную пользу можно извлечь из исследования себя. Вот человек пишет «Используя ровную лощину как посадочную полосу, на нее садился «Горыныч». Словно икринки из чрева громадной рыбы, из него выбирались мощные бронемашины «Илья Муромец» с красными звездами на плечах». Побоку рассказ и все конкурсы, вот вопрос — почему красные звёзды на плечах. Где у машины плечи? Каков из себя это красноармейский человекоподобный робот, к чему ему погоны? То есть я не издеваюсь, вовсе нет, тут интересно, как человек придумывает метафоры, и если он сам поймёт нехитрый навык имени Ю. К. Олеши, то получит своё, внутреннее удовольствие. Или придумает новый мир бронемашин и проч., и проч.

Некоторые из текстов любительской литературы можно, конечно, напечатать — но это так, из непонятного мне тщеславия. Вроде как те медали имени великих писателей, которые за скромную денежку писатели современные раздают друг другу. Напечатать можно всё, да не этом дело — дело в свободном интересном времяпровождении. Но писатели-любители не всегда понимают, что эти рассказы и книги — ничто перед тем самым удовольствием от времяпровождения.

Это отступление сделано ровно для того, что улучшать ничего не надо. Историю подданного Третьего Рейха нужно оставить как есть.

Извините, если кого обидел.

03 мая 2012

История про то, что два раза не вставать

Продолжая нашу внутреннюю тему, о которой я уже сделал два замечания.

Я сделал странный вывод — если собрать сто человек и попросить их описать понятие "дизельпанк", большинство из них вспомнит о дирижабле. Почему так, я ещё не понял, но что-то с этими дирижаблями нечисто. Впрочем, есть такая история: у нас был такой родственник, очень красивый человек, капитан первого ранга Реммер. Так вот он как-то, шутя, выговаривал моему отцу: "Ну вот что ты за авторское свидетельство оформляешь? На антенну, которая расположена на ракете… Вот как я пишу: "Подводная лодка, которая отличается от всех существующих маленькой антенной, которая…" И вот этот дирижабль, как маленькая антенна, которая приделана к огромному количеству грелочных рассказов.

Дальше меня попросили прочитать рассказ "Другие берега".

Честно говоря, я сразу подумал, что это история про писателя Набокова, что летит на дирижабле "Гинденбург" в Нью-Йорк, и к нему подсаживается попаданец, уговаривающий надеть парашют. Но нет, урановые рудники (там сразу появляется "автомат с круглым барабаном", это видимо синтез "магазина" и "револьверов", впрочем "револьверные ручки" там тоже сразу появляются. И прекрасное "Я вколол вам тринитробутитропил! Если будете вести себя хорошо, дам вам сыворотку!". Но я не придираюсь, даже ко всем этим "Замочные зубья со скрежетом скрылись в бетон пола" — придирки эти редакторские, то есть, хорошо бы чувствовать словестные конструкции, а если нарушать принятый строй речи, то осознанно, для чего-то.

Тут я сделаю третье замечание, на всяких конкурсах принято издеваться над стилистическими и грамматическими ошибками — это очень правильно. Я раньше очень любил этих плюющихся и ругающихся помощников, потому что, читая их, сидел дома, и спокойно исправлял описки и ошибки. Это большая польза. (Правда потом, уже в "Новом мире", редакторы находили ещё горсть, потом ещё полгорсти находил корректор журнала, а спустя пару лет, корректор в издательстве (я клянусь, всё вносил!), щедро усыпал поля правкой. Но к чужим замечаниям об ошибках нужно относиться аккуратно. Во-первых, корректоры и редакторы иногда люди не очень образованные — например, мне как-то исправили (не в "Новом мире", конечно, а в "Если" цитату "На пригреве тепло, только этого мало" на "На припёке тепло…", а одному моему доброму товарищу поставили восхитительные кавычки "бритва "Оккама"" — кстати, почему в парфюмерно-жестяной индустрии нет такого бренда, совершенно непонятно. В любительской литературе и того пуще — прекрасно, что люди читают Розенталя, но иногда плохопереваренный Розенталь оказывает дурное действие. От него пучит и становится не по себе. Потому ещё не по себе, что язык сложное вещество, и переставь запятые классикам, поправь Гоголю лексику — такое выйдет, мама не горюй. Большая часть грелочников вслепую бы издевалась над Андреем Платоновым (Я этого не проверял, но несчастному Александру Грину они с моей подачи уже кричали "Если вы будете тщательнее работать и переписывать свои рассказы, то из вас, может быть, что-то получится". Одним словом — лишняя корректура никогда не мешает, но относится к ней надо осторожно.