Живописец смерти

Она прошла несколько залов и остановилась перед самой знаменитой картиной Домье[34] «Вагон третьего класса», мрачной, почти однотонной, наводящей на грустные размышления. Железнодорожный вагон, фигуры людей, случайно собравшихся там волей обстоятельств. Они эмоционально отгорожены друг от друга, изолированы, одиноки. Центральная фигура — старуха в капюшоне — глядела на Кейт слепыми глазами. И тут же ей подмигнул вспыхнувший в сознании одноглазый Пикассо, а затем возникла вымазанная кровью щека Элены, а после жуткая фотография с выпускного вечера.

Вот… вот что нужно сделать. Просмотреть фотоальбомы Элены и выяснить, не изъята ли эта фотография оттуда.

На площади Святого Марка кучковались парни в брюках клеш. Если бы их руки не были в татуировках, а лица, наоборот, были бы разрисованы цветами, то можно было бы подумать, что на дворе стоит 1965 год. Они курили, болтали друг с другом и смеялись. При этом некоторые — а их было большинство — уже одурели от наркотиков.

Сегодня отменили занятия в старших классах? Или они уже вышли из школьного возраста?

Кейт казалось, что среди них нет ни одного старше пятнадцати лет. Свернув за угол Шестой улицы, она увидела двоих полицейских. Один стоял на углу, другой прямо в двери дома Элены. Кейт показала свое временное удостоверение. Полицейский молча пропустил ее.

Где-то на заднем плане негромко пела Бесси Смит[35]. Элена в длинной многоцветной вышитой юбке вертелась по комнате.

— Мне нравится. — Она развернулась и подняла юбку выше колен.

— Если бы ты знала, как я ее покупала, — сказала Кейт. — Уверена, что торговка определила меня по походке. А я, значит, хорохорюсь, пытаюсь произвести впечатление своим испанским. В общем, все закончилось тем, что я заплатила вдвое больше, чем она просила вначале. Теперь, наверное, моя фотография висит в Мексике в каждом магазине, а поперек крупно написано: «лох».

Элена рассмеялась.

— Давай попрактикуйся со мной в испанском. Может, мне тоже удастся из тебя что-нибудь вытащить.

В вестибюле все еще витал запах смерти. Кейт подняла голову, словно пытаясь разглядеть, что там на третьем этаже, хотя знала, что квартира сейчас пуста. Там нет Элены. Она никогда больше не будет вертеться по комнате в мексиканской юбке.

Кейт медленно поднялась по лестнице. Теперь, оказавшись здесь, она не торопилась все увидеть снова. Полицейская лента легко отлепилась от двери, скользнула на пол и легла у ее ног, как издыхающая желтая змея.

Кейт надела латексные перчатки и прошлась по квартире Элены. На подоконниках были видны следы серого порошка для снятия отпечатков пальцев. Обивка дивана из набивного ситца помята, откуда-то появилась высохшая пена. Это специалисты из технической экспертизы постарались или так было? Кейт не могла вспомнить.

Посудный шкаф в небольшом алькове, служившем кухней, полуоткрыт. Пустой. Пятна крови на стенах стали коричневыми, а в щелях между плитками пола почти черными. Компьютер Элены, кроме нью-йоркской пыли, не содержал больше ничего. Кейт почувствовала головокружение и только сейчас осознала, что, войдя в квартиру, задержала дыхание.

Она осматривала предмет за предметом, пытаясь восстановить в памяти то, что видела тогда вечером. Распростертое на полу в кухне тело Элены и кровь… неожиданно более реальная, более живая, чем на любой фотографии, сделанной полицейскими экспертами. В спальне Кейт обнаружила то, за чем пришла — три небольших фотоальбома: два на полке рядом со стихотворными сборниками и книгами по искусству, а один в ящике комода. В тех, что на полке, были фотографии, сделанные в поездках — в Пуэрто-Рико и Италию. Третий альбом был весь заполнен ее детскими фотографиями. Значит, где-то должен быть еще один.

Возможно, его забрал убийца.

Кейт заставила себя пересмотреть все в ящиках комода и стенном шкафу, но никаких фотографий больше не нашла. Там были только вещи Элены — блузки, футболки, — трогать которые и даже смотреть на них было мучительно. Вдруг до нее дошло, что в тот вечер преступник тоже был здесь, ходил по этим комнатам, наверное, прикасался к одежде.