Живописный труп

– А! Эта странная женщина. Мне показалось, нездоровая или аферистка, я поэтому ее и не запомнила. Надеялась, наверное, что ей дадут каких-то денег. Ей в любом случае нужен был Оскар, а не я. К нему женщины липнут. Понимаете, все отношения являются обучающими, что-то проявляют в нас. Я пока еще не поняла этот урок. Я ведь тоже всего лишь человек. Очевидно только, что в мою жизнь пытается войти что-то чудесное. И это лишь часть информации.

– Как ее звали?

– Кажется, Татьяна. Она представилась, но я тут же забыла ее имя.

– А телефон вы взяли?

– Нет. Если бы я знала, что вам это может быть интересно, я бы взяла.

– А генералу вы о ней рассказали? Может, это урок для него?

– Конечно. Он тут все держит под контролем. С таким не забалуешь.

И она улыбнулась.

Тося

Приходящая домработница Тося чем-то неуловимо напоминала Эльвиру. Когда Смородина первый раз ее увидел, он подумал, что абрис у них совершенно одинаковый. Обе женщины среднего роста, круглолицые, русые. Другое дело, что Тося была антиухоженной. Волосы Эльвиры блестели, у Тоси напоминали антикварное мочало. Эльвира держала спину прямо и смотрела на домработницу свысока. Тося явно было утомлена поденной работой, у нее были покатые, чуть наклоненные вперед плечи. «А ведь они ровесницы, – пронеслось в голове у Смородины. – Какая разная жизнь. Впрочем, у Эльвиры были все шансы выглядеть еще хуже. Если бы упырь-самокатчик продолжал с ее помощью «обучаться любви», она бы тоже выглядела родной сестрой Кощея Бессмертного».

– Тося, ты снова поставила таз посреди комнаты и ушла! Ставь его там, где моешь. Начала мыть в одном месте, там и мой. Что ты готовишь?

– Борщ поставила. Оладьи овощные, как Оскарушка любит, и котлеты.

Каждый раз, когда Оскар заходил в свою комнату после уборки, ему казалось, что ему купили новую комнату. Пространство становилось как будто шире. Кажется, у этой блеклой женщины был талант к уборке. Она умела группировать предметы так, что они занимали меньше места и их было легко находить. Пыли не было вообще.

Она помнила, что он любил, и иногда, когда Эльвира заказывала что-то совсем другое, готовила отдельно и для Оскара. Он же был человеком, который думал только короткие мысли. Оскар не думал: «Возможно, эта бестолковая женщина сочувствует мне, такой же обслуге, как она» или «Эта преданная женщина влюблена в меня». Он думал: «О, сырнички».

Вазы

На полу в гостиной под портретами шашлычника и Эльвиры стояли две парные синие вазы, декорированные золоченой бронзой. Их торжественный ампирный декор слабо вязался с советской мебелью, кирпичом кладки и одинокой псевдоегипетской колонной. Эстетически воспитанная мышь в этом доме повесилась бы. В музеях Смородина проходил мимо особенно пафосных вещей, но здесь ему стало интересно.

– Сколько примерно они весят?

Эльвира засмеялась.

– Мы к ним не прикасаемся лишний раз. Только пылинки сдуваем. Это же императорский фарфоровый завод, девятнадцатый век. Точно такие же стоят в Эрмитаже. Темно-синий фон имитирует лазурит. Только у нас ажурный декор более упрощенный. За образцы были взяты две уникальные на тот момент вазы, сделанные на Севрском заводе.

– То есть дизайн украли у более успешного бренда?

Эльвира скривилась. Ей доставила неудовольствие эта непосредственная реакция. Смородина подумал, что после тех лет, которые она провела в «уродстве», ее душа лечилась красотой, и поэтому она болезненно воспринимала любое опрощение.

– Вдохновились.

– А потом вдохновился ваш супруг. Напоминают самовары.

– Да, вазы приобрели национальную самоварную форму в результате воздействия таинственного русского духа. Так и в документах на них сказано. А как вы думаете, почему Правдорубов не знаменит? Я посмотрела в интернете, гораздо большую чушь продают на порядок дороже.

– Обычный конъюнктурщик. Как Мылов. Известность в его случае вопрос того, в тусовке он или нет.

Эльвира вздохнула.

– Ну да, все неудачники говорят, что нужны связи. Или связи, деньги и немного удачи.

– Но это правда. Так вы против идеи откупиться от него?

– У меня денег нет. А если вы расскажете это генералу, он застрелит его прямо из наградного пистолета.

– А что это за пейзаж?

На стене висел этюд из разряда таких, которые художники пишут для того, чтобы «разогреть руку».

– Возможно, это Репин. Я думаю, показать еще одному эксперту. Жанна купила мне в подарок.

– А что изображено?

– Цветущая верба.

Эльвира чуть отклонила голову и застыла в восхищении. Смородина тоже застыл. Ему совершенно искренне было непонятно, как человеку могут нравиться одновременно Мылов и Репин.

– Вы знаете, Эльвира, я под большим впечатлением не столько от вашей истории, сколько от вашего характера. Вы вынесли столько несправедливости и при этом совершенно не озлобились.

Она улыбнулась. Смородина продолжил:

– Наверное, это заслуга тех немногих людей, которые вам помогали?

– Да. Вы все правильно понимаете. Смотрите в самую глубину событий. Это ваш талант.