Живописный труп

Смородина не сказал бы «старая, некрасивая» даже про машину собеседника. Думать ему случалось и не такое, но голова для того и дана человеку, чтобы внутри ее резвиться без цензуры. Тот банкир мог бы конкурировать с бабками на лавке. Еще Платон Степанович подумал про то, что любовь изображают как невероятную силу, преобразующую всю жизнь. Меж тем некоторые и любя стесняются окружающих.

– Одобрение коллективом полезная вещь. Необходимая даже для выживания. Но я думаю, вы преувеличиваете возможные последствия. Ну, пошипит ваш местный райком от зависти, у них там чувства не приветствуются, только жены модной формы. Это недолго. Знаете, если мне предложили бы выбирать между карьерой и семьей, я без раздумий выбрал бы семью. Дело, конечно, ваше, но, как по мне, вы за одобрение вашего друга переплачиваете. А вот про театры интересно. Аня же востребованный специалист, зажиточная богемная девушка. Как и Жизель. С чего вдруг у них возник этот интерес к Эльвире? Не знаете? Разве им фотографироваться негде?

– Аня ее активно лоббирует, да. Они как-то спелись. Но я думаю, дело в том, что Эльвира русая.

– В смысле?

– Ну, Аня брюнетка, Жизель платиновая блондинка. Получается ни брюнетку, ни платиновую блондинку они бы с собой не взяли.

Снова Смородина ощутил острую нехватку жены. Ему и в голову не приходило, что друзей можно подбирать под фотогалерею. Да, были в жизни задачи, перед которыми интеллект был бессилен.

– У Ани такая машина симпатичная, «Мини Купер». Неужели косметология дает такие хорошие деньги?

– О, Аня волшебная. Она сама даже не знает, что она делает. Из воздуха ловит.

Закончив разговор, Платон Степанович открыл на компьютере социальную сеть и довольно-таки быстро нашел Анну. Она была зарегистрирована под своим именем. Вся лента была в куполах и поздравлениях с религиозными праздниками. Посмотрев на благостное улыбающееся лицо Анны в платке, он подумал, что она могла бы играть в кино колобка. Такой сильный упор на божественное часто встречался у упырей и профессиональных мошенников. Смородина рассеянно листал страницу вниз. Верба, среднерусский пейзаж, цветы-цветы, всем добра, церковь, церковь. Вдруг он остановился и даже поправил очки. С фотографии годичной давности на него смотрел Оскар.

– Алло, Жизель! Платон Степанович Смородина беспокоит. У вас есть десять минут?

– Вполне.

– Меня не отпускает фраза, которую вы сказали в машине…

– Про эволюцию клитора?

– Про слепые зоны.

– А… У меня была лучшая подруга, ближайшая. И еще святая религиозная вера в то, что я плохой человек, потому что со своей матерью не общаюсь. И люди, если узнают об этом, перестанут ко мне приходить как к репетитору. Я тогда в школе работала, учителем русского языка и литературы.

– Да, у нас в общественном мнении развод взрослого ребенка с родителями не нормализован.

– И она, – Жизель горько усмехнулась, – поддерживала меня в том, чтобы с ней не общаться. А я взамен ей прощала все: насмешки, унижения, обесценивание моих чувств, она буквально оттаптывалась на мне. Мать в детстве даже не делала вид, что ей есть до меня дело. Поэтому мне казалось, что, когда подруга докапывается до меня, – это любовь. Наконец-то хоть кому-то есть до меня дело! Я недавно прочитала, что жертва маньяка, запертая в подвале, может точно так же рассматривать его манипуляции с ней как любовь. Потому что ей уделили хоть какое-то внимание. Я ее очень любила.

– И как вы увидели ее игру? Когда ушли?

– Это она ушла, потому что похудела.

Опять две половинки мозга Смородины разошлись в разные стороны. Он знал сотни историй про деньги и власть. Но цвет волос? Вес?

– В смысле?

– Она толстая была. Меня это не то что не смущало, я даже не думала об этом. Тем более она говорила, что толстая и красивая и что ей хорошо в своем весе и внешность не важна. Она вообще такие правильные вещи говорила всегда, как политик перед выборами. Мне она объясняла, что моя внешность только привлекает нехорошее внимание, а внутри я человек подленький, косноязычный. А коллеги этого не видят, потому что им ее ума не хватает. Когда она похудела, у нее пропала потребность сливать на кого-то свой яд. Просто перестала отвечать на мои звонки, сообщения. Я очень тяжело переживала разрыв, помню, лежала на кровати, и казалось, что мне трудно дышать. Как я без нее? А оказалось, что гораздо лучше. Она же просто ела мои силы. Без нее я встретила мистера Вялый Член и начала писать стихи.

– Жизель, поймите меня правильно и, пожалуйста, скажите, если вопрос не уместен. Но я не могу представить, что вы были настолько одиноки. Неужели не было рядом кого-то… нормального?