Живу, пока люблю

— Я был в госпитале. Тамиша прислала обезболивающее. Она сердита, что сбежал. Обещает выбить бесплатное лечение. Давай я отвезу тебя обратно! Почему «нет»? Ты два дня не приходишь в себя. Я боюсь. Тебе больно? Выпей таблетки.

Так прошло ещё несколько дней. Вадька кормил, поил его утром, перед уходом в школу, и вечером, когда возвращался. Возвращался поздно. Сидел на своих компьютерных курсах: изучал программы, сдавал бесконечные тесты.

Елена больше не приходила к Евгению. Он лежал носом к стене, смотрел картинки вернувшегося детства, вглядывался в лица исчезнувших из его жизни людей — до того часа, когда к нему снова явился Пол.

Пол не вошёл, а влетел как птица — сквозняком — с потоком свежего ветра:

— Привет. Вставай. Ты должен быть на ногах к суду. Материалы готовы, дело за тобой. Ты должен хорошо о себе позаботиться, привести себя в порядок. Мы с тобой ещё вместе отпразднуем нашу победу, договорились?

Пол приплясывал перед Евгением.

Евгению казалось, не приплясывает, летает по его комнате, хотя для «летать» места не было.

— Тамиша хочет, чтобы ты после суда вернулся в госпиталь. Велела мне привезти тебя. Она говорит, ты не должен умирать, ты должен бороться.

— Кто она тебе? — спросил Евгений для себя неожиданно.

— В школе учились вместе. Друзья и соседи. Большие друзья.

И снова, как и в прошлый раз, Пол отвесил ему щедрую порцию своей энергии.

Не успела хлопнуть за Полом дверь, как увидел над собой склонившееся лицо Елены:

— Я с тобой. Вставай, пожалуйста.

И Евгений встал.

Оделся, вышел на улицу и стал по ней ходить. Взад-вперёд.

— Только ты не исчезай, Элка, — просил он.

Пели птицы, светило солнце, приближалась весна. Скоро распустятся деревья.

У него передышка. Он вдыхает запах близкой весны, он идёт по улице. И Елена летит рядом — чуть обдаёт его лёгким ветерком.

Слова «чтоб ты сдох» растаяли в нём и в солнечном дне.

5

Пол привёз Евгения в громадное серое здание, провёл в торжественно устроенную комнату.

Судья в специальном одеянии — на возвышении, за узким, длинным столом. Как бы отграниченный, оторванный от всех остальных человекоподобных.

Олег с каким-то дядькой — за небольшим столом в зале, напротив судьи, с одной стороны. Они с Полом — с другой.

Процесс разоблачения Олега, как ни странно, оказался стремительным и коротким.

— Такого-то числа ты вышиб такую-то сумму из кампании, — говорит Пол Олегу. — Столько-то ты получил за машину, столько-то — за мистера Томана. Вот накладная. Такого-то числа ты заплатил мистеру Томану столько-то, а по договору должен был заплатить столько-то.

Пол говорил улыбаясь, словно танцуя голосом. Блестел зубами и глазами.

Олега же понесло:

— А мои убытки?! Сколько раз он мне портил машину! Сколько раз он не привозил мне договорной суммы!

Пол засмеялся:

— Не он портил тебе машину, а ты не чинил машину вовремя, когда она была испорчена. Она ничего не стоила тебе, ты заплатил за неё триста долларов, так как ты взял её уже старую — 1986 года. А вышибал из неё, вернее, из мистера Томана хорошие деньги. Но ты подвергал опасности и жизнь мистера Томана, и клиентов. Ты не имел права использовать старую машину. Такси должны сменяться каждые три года. Те, кто давали тебе разрешение, поплатятся за это. Ты заставлял мистера Томана ездить на неисправной машине. Не хотел ни доллара вкладывать в неё. Ты заставлял мистера Томана самого чинить машину. Он больше лежал под ней, чем ездил. Пригласите, пожалуйста, свидетеля.

Свидетелем оказался сосед Евгения, с которым Евгений лишь здоровался.

Этот сосед приехал из Италии, но он скандинав, имеет юридическое образование, а работает водителем — развозит пиццу.

— Мы едва знакомы с мистером Томаном, — так начал свою речь сосед. — Но я всегда с удивлением и жалостью приглядываюсь к нему. Он — мученик. Ещё утро не зажглось, а он уже, весьма вероятно, что и ещё, — под машиной. Или приехал с рейса, или собирается в рейс. Как я понимаю, он приплачивает мистеру Вильямсу, это тоже наш сосед, за разрешение пользоваться его гаражом. Чуть не каждый день мистер Томан чинит. Я удивляюсь: когда же ему возить пассажиров, зарабатывать деньги, если он всё чинит эту рухлядь?! Сначала я думал, машина — его, а потом вывел заключение, что ему не на что купить медаль, так как он живёт очень бедно. В самой дешёвой квартире. И одет он в одежду «вторых рук». И вся его семья одета очень бедно. Тогда я пришёл к заключению, что у него плохой хозяин. Эксплуататор. Держит мистера Томана в чёрном теле. Потому что мистер Томан — безответный и терпеливый.

Речь соседа, фамилию которого Евгений даже выговорить не мог (кажется, Стротаусберг), которого вовсе не замечал в своей жизни и на которого смотрел сейчас оторопело, как на чудо, явившееся ему спасением, произвела на Евгения странное впечатление: он словно поднялся над залом и людьми, сидящими перед ним! Такое же ошеломляющее впечатление произвела речь этого тощего высокого человека и на судью, и даже на Олега.