Живун

— Что, выспалась? — Мишка встал с места. — Карауль вещи, а я пойду погуляю. Вонища тут…

Глава двадцать вторая ВОЗВРАЩЕНИЕ

1

Дул ветер с Приполярного Урала. «Каменный» ветер, холодный, пронизывающий. Малая Обь, широко разлившаяся, вздымалась крутыми валами. Не то что каюк с караваном лодок, но и грузо-пассажирский пароход «Гуси-хип» не мог причалить к Мужам. Ветер не давал судну приблизиться к берегу, относил его к тальниковому острову, что посреди реки, напротив села. «Гусихин» истошно гудел, не переставая, шлепал плицами, натужно сипел паром… Все же капитану пришлось причалить пароход к противоположному берегу, переждать, пока утихомирится непогода.

На мужевской пристани столпилось чуть не все село — ведь этот «биа-пыж» открывал навигацию… Как всегда, многие прихватили с собой товар — меховые изделия для продажи или обмена. Кое-кто пришел с дорожным багажом, собравшись ехать в Обдорск. Толпа нетерпеливо поглядывала на реку, на неподвижно белеющий, как огромный снежный сугроб, пароход.

— Скоро ли утихнет ветер-то? Может, и грузу нет, зря торчим, — потерял терпение Петул-Вась.

Куш-Юр был рядом. Промолчал. Ему самому уж изрядно надоело ждать. Когда, в самом деле, «Гусихин» ошвартуется! Кроме продуктов и товаров, Куш-Юр ждал важных новостей — почти два месяца Мужи были отрезаны от уезда и волости. Поди, уже прояснено с Госрыбой. Наверное, и орудия лова посланы, и угодья распределены. Иначе путину можно пропустить. И еще… надеялся он узнать про Сандру, про ее здоровье. С сильнейшим воспалением легких отправлял ее в сопровождении Мишки на попутной оленьей упряжке, на которой возвращался в Березово все тот же знакомый инструктор укома. Как доехала, вылечилась ли? Будто канула — ни слуху о ней. Никогда не тяготила Куш-Юра северная разобщенность так, как в эту весну. Казалось, давно привык к такому неудобству, ан нет…

Петул-Вась снова ругнул чертову погоду. Куш-Юр неожиданно надумал махнуть на пароход.

— Туда, по ветру, разом доберусь. Если есть груз — помашу или лучше капитана попрошу дать вам сигнал: гуднуть дважды, а нет — значит, молчок. Расходитесь. Понятно?

— Один поедешь? Не случилось бы чего — ветер-то какой…

Куш-Юр оглянулся.

— А вот Вечка со мной. Мы вдвоем — живо.

Комсомольский вожак не заставил просить себя дважды. Он сбегал, отвязал отцовскую базьяновку, пригнал ее к мосткам, где ожидал председатель.

Только уселся Куш-Юр на корму, услышал голос Эгруни за спиной:

— Куда это вы, Роман Иванович?

Куш-Юр беспокойно обернулся — еще с ними увяжется!

Эгрунь стояла невеселая, отяжелевшая, расплывшаяся. Видно, догадалась, чего испугался председатель, залилась тихим смехом, успокоила:

— Не бойтесь. Отпрыгала свое. Тяжелая стала. А то увязалась бы, это уж точно…

Куш-Юр дал Вечке знак рукой, чтоб быстрее отчаливал.

2

Солнце, проглядывая меж гонимых ветром облаков, клонилось к закату. В эту пору вотся-гортцы рассчитывали чаевать в Мужах, в кругу родных и друзей. Но «каменный» ветер вынудил их причалить свой караван к покосу возле заостровной половины Малой Оби. Было обидно — Мужи маячили колокольней по-за островом, рукой подать, а они коротают время у костра да ругают чертову погоду.

— Весь путь проехали хорошо, спокойно, а тут — загвоздка, — вздыхал Гажа-Эль, подкладывая сухие талинки в костер. — Не, ветер, а ветрище, Недаром «каменный». Аж огонь чуть не гасит, якуня-макуня.

Гриш помалкивал. Час, когда придется встать лицом к людям и признать свою неудачу, приближался неумолимо. Гриш притих, загрустил… Неожиданная задержка в пути пришлась ему по душе. Не под вечер пристанут, а ночью, если ветер чуть спадет. Все же лучше — меньше глаз.

Гриш сидел у костра, прислушивался к потрескиванию огня и шипению сырых веток, заслонялся от дыма, то и дело менявшего направление вместе с порывами ветра. Гриш тщательно продумывал, взвешивал то, о чем следует сказать односельчанам, о чем лучше умолчать.

Он скажет им: возвращаются не потому, будто парма плоха. Нет. Причина — в них самих. Не парма оказалась негодной, а они не достойны ее. Это вперед всего надо признать, пусть зубы не скалят. Жадность разве от того, что в парму сошлись? От них самих… А что по пьянке в долг залезли? От их же собственной скверноты легкомысленной. А Мишкина да Парасськина гадость? Парма тут ни при чем. Он, Гриш, хоть сейчас на Вотся-Горт караван повернет. Милее жизни пармой, работы коллективом не придумаешь. Подобралась бы ватага подходящая.

Гриш уверял себя, что его объяснения покажутся людям убедительными, но успокоение не приходило, горечь на душе не уменьшалась.

Он изредка посматривал в сторону острова — промеж тальников белел пароход. Слышал, как минуту назад прогрохотала цепь — бросили якорь. Выходит, ветер не скоро стихнет. На палубе горланили пассажиры, вроде бы навеселе.

И вдруг Гришу захотелось опрокинуть стаканчик-другой крепенького. Поди, на пароходе найдется. Без того не плавают…