Живущие на ветрах (СИ)

Но никто из окрестных племен, ни коты, ни лисы, ни ястребы, ни скаши и представить себе не могли, о чем нынче идет речь. О, знай они, что своими жизнями можно оплатить жизни целой земли - они бы без сомнения сложили бы головы на алтарях Храма Скаши.

Но всего могущества Богини, ее крылатых дочерей и потомков - не хватило, чтобы избежать последней гибели, нелепой  и страшной. Да и должна ли богиня смерти дарить такое? Или она не учила своих детей умирать правильно? И не она ли послала это испытание?

Нет, не она. Чужой, страшный бог шел к ним. Плыл на огромных белокрылых лодках, таких красивых и быстрых лодках. Вооруженный прямыми, острыми клинками, совсем не похожими на отточенные кривые когти, клювы и перья орудий скашей.

Ашк первой почувствовала, что йанг погиб. Их старший, она уже почти сравнялась с ним в ранге,  и вот. Его не стало. А вместе с ним - и десятка беззвучных детей ночи, тех, кто ушел в дальнюю разведку в сторону моря. Ушел, чтобы проверить слухи, а может, и принести кровавые дары для Темной ночи.

О, как беспечны и наивны они были, кровожадные и мудрые дети птицы со стальными когтями. И как мало дней осталось до момента, когда медленные, жадные, сытые дарами чужой земли, чужаки дойдут сюда.

Теперь Ашк была старшей в Храме. Ашк, юная жрица, быстрее других идущая ступенями силы к небу. О великая Скашь, почему, почему она не успела дойти до ступени Eh-Khere-Ja!  И отчего, отчего ни один жрец, ни одна жрица из тех, кто нырнул в бездну, не идут к ним на помощь? Отчего они приходили, когда нужно было принимать птенцов вроде нее? Но молчат великие, могучие, когда всех птенцов вырезают подчистую, без права на быстрое возвращение, без права на силу.

Вся сила уходит чужому богу.

Ее любимый йанг не шел путем тысячи смертей, у него был другой путь. Может, если бы хоть кто-то из достигших обратил свой взор на погибающие земли? Может, тогда?

Может, ушедшие в бездну и правда такие равнодушные, великие и страшные, что им и дела нет до народа, откуда они вышли? Может, и Ашк, умри она тысячу раз, станет такой же злой, великой и равнодушной? Может, в том и суть?

Ашк поглядела на свою ученицу, которая теперь всего на пару ступеней отстояла от нее на пути силы. Она не знала ничего о том, чем бы она стала после Eh-Khere-Ja. Но она знала, что именно ей защищать Храм и поселения, лежащие за ним в долинах народа скашей. Теперь в голосе Ашк звучал отзвук непонятной вины, доселе незнакомый ей. Она тронула девчонку за подбородок, подняла лицо тонкими пальцами. В окна пробивался рассвет, и Суишь не знала, почему жрица пришла к ней в такую рань. Зовет на охоту? На тренировку? Провести очередной тайный манящий ритуал?

Ашк невесело улыбнулась, будто бы зная мысли девушки. Качнула головой.

- С юга приходят люди. Много людей. Они приплывают на кораблях, нейи...

- Это прекрасно, - ухмыльнулась золотокосая Суишь, выпрямилась горделиво. Так вот в чем дело? Слухи о чужаках - а значит, война близко. Много драки, много ярости. Хорошо! Но Ашк смерила ее холодным взглядом.

- Это почему же?

- Много жертв для Темной ночи, - закусила губу юная жрица .

- Ты идиотка. Их слишком много. И они не беспомощные птенцы. Бери леи, учись. Скоро тебе это пригодится. Мы будем драться.

 - Мы погибнем в бою? - Суишь обрадовалась, она знать не знала, что бой может быть очень разным. И далеко не каждую смерть благословляет Богиня.

- Нечему радоваться, крошка. В этот раз - нечему, - Ашк изображала строгость, но на дне темных глаз багровой тенью затаился ужас. Чужаки убивали иначе. С ненавистью, а не с любовью. Желая уничтожить, а не дать силу. И у них получалось. Чужаки шли землями народов Скашь, и великая птица спешила убраться с их пути.

- Учись. Пойдем. Это тебе скоро пригодится.

Они не успели покинуть Храм. Не стучась, в двери общих покоев жриц ворвался бронзовокожий Йинк, послушник из народа ланей. Он тяжело дышал, и из его предплечья торчал обломанное древко незнакомой стрелы,  а ведь Ашк разбиралась в стрелах всех окрестных племен. Нет, древесина этого белого дерева, обагренного ланьей кровью Йинка, ей была неизвестна.

Йинк давно (целых полгода!) и беззаветно любил жрицу третьего крыла Ашк. Но он не дорос пока и до первого крыла! И старшие Храма прочили ему судьбу остроглазых. Разведчиков, охотников, дозорных. Вовсе неплохое дело для ланьего племени, учитывая, что именно хрупкие и добрые лани чаще всего попадались суровым скашам. Над Йинком смеялись не зло - мол, не справишься, пойдешь на алтарь. Он обижался, но старался справиться. Никто бы не убил послушника Храма просто так, без права вернуться в жизнь. А смерти юный сын лани не боялся, и считал себя птенцом Скаши, как и прочие.

Вот и  сейчас оленьи глаза Йинка горели желтым огнем не хуже, чем у яростных котов народа чиу. Недаром он так не хотел идти в дозорные! Стремился стать крылатым воином Храма. Хотя все догадывались, какая богиня причаровала его сердце, и смеялись за спиной невозмутимой Ашк, поджимающей тонкие губы. Пхэ!