Живые чернила (СИ)

— Это приятно. Я тоже люблю его, — сказав это, Оливер с тоской вздохнул. Если бы они раньше могли так спокойно поговорить, сидя на капоте возле озера, то все могло сложиться иначе. Как жаль, что он был слишком горд и упрям, чтобы это понять. Вновь воцарилось молчание, прерываемое шумом бьющихся о берег волн, отдаленными криками птиц и гуляющим ветром. Время словно остановилось, они оба находились в приятном состоянии спокойствия, и не нужно было слов, чтобы понять это. Оливер заканчивал с лапшой в коробочке, а Миа посильнее натянула плед на плечи, поправила второй на ногах.

— Я сейчас поняла, что очень сюда хотела. Все-таки, за столько лет ты приучил меня к этому месту, хоть и сначала оно мне не нравилось. Сразу столько воспоминаний. Ты часто бывал тут без меня?

— Я не ездил сюда с тех пор, как мы поссорились. Только месяц назад один раз приехал, привез ребят. Они просили вдохновить их.

— Чего? Тебе вообще не стыдно? — хохотнула женщина. — Это же личное! Еще б в спальню к нам привел, ей-богу, — Миа картинно закачала головой и закатила глаза. Оливер фыркнул на это. — И эту ботаничку Уоллес тоже привез?

— Эй, не обзывай ее! Она очень способная девочка.

— Очень способная, влюбленная в своего препода, девочка. Ты это хотел сказать? — она хитро подмигнула, Оливер приоткрыл рот в непонимании.

— С ума сошла? — он хмыкнул в ожидании ответа. Ее слова позабавили его. Его ученица была в него влюблена? Глупость какая-то.

— Это она сошла с ума. От любви, — трагично произнесла Миа, а затем прижала одну руку к груди. — Ох, мистер Банч, мистер Банч, пожалуйста, проверьте мою работу! — передразнила она Лизу. Оливер рассмеялся.

— Она очень старалась, хотела, чтобы все было идеально.

— Да, чтобы порадовать своего любимого мистера Банча. Оливер, ты правда этого не видел, что ли?

— Что я должен был видеть? Она была моей ученицей, вот и все.

— Вообще-то, половина любовных романов так и начинается, — Миа громко рассмеялась, тем самым окончательно нарушив тишину и спокойствие.

— Ненормальная, — Оливер тоже посмеялся над последней фразой. — Но я все равно видел в ней только ученицу.

— Ладно-ладно. Значит, ты привез их сюда? И что ты им говорил? Про меня что-то было?

— Уж тогда проще было бы привезти их к нам в спальню, ей-богу, — теперь он передразнил ее. — Это же слишком личное.

— Все равно обидно теперь, что не только я знаю об этом месте. Это было нашей тайной.

— Мы могли бы придумать новую, но, — Оливер оборвал себя на середине фразы. Не хотелось портить душевный разговор своими мыслями. — «Но теперь тебе это не нужно» — так он хотел закончить свои слова. — Но ведь у нас много тайн, связанных с этим местом, — так он закончил.

— Это точно, — согласилась Миа. Их разговоры обо всем на свете, даже о запретных темах, были здесь. Почему-то больше нигде они не могли говорить так открыто, как тут. Поведанные друг другу тайны тоже оставались тут. Да что уж там, их признания в любви и первый поцелуй был запечатлен синевой озера. Все самые важные события хранились здесь. Калейдоскопом пронеслись они в голове, сменяя одно другое. Миа сама себе улыбнулась и стала неловко перебирать край пледа на коленях. — Я рада, что они есть у нас.

— Я ни разу не пожалел, что показал тебе это место, — мысли и воспоминания в его голове пролетали намного быстрее, и дело было в том, что Оливер хотел сделать еще одну вещь, которой он боялся. И страшно было не столько от того, что ему нужно это сделать, или что Миа высмеет его, нет. Теперь, когда он увидел, что она была счастлива приехать сюда, он не боялся быть осмеянным. Он боялся другого — ее ответа на его поступок. Он знал его заранее, предугадал. Именно так она ответит, когда узнает, и вся непринужденность разговора испарится, а вечер будет испорчен, но не потому, что Оливер не примет плохого ответа — потому что ей будет неловко от него. — Миа? — все же Оливер решился. Она откликнулась на зов и посмотрела на него. Глаза блестели, на губах застыла благодарная, кроткая улыбка. А помада с губ не стерлась. — Скажи, ты бы… Мм… Согласилась выйти за меня? — почти прошептал он, потупив взгляд. Внутри все содрогнулось, и стало стыдно за свои слова. Секундное молчание.

— … Что? — выдохнула та. — Что ты сказал? — прошептала она ответ.