Живые чернила (СИ)

— Ну… Да, с твоего приезда у нас не клеилось, но ведь сейчас, — он поднял на нее глаза и заговорил громче. Наверно, чтобы подбодрить самого себя. — Хм, сейчас все хорошо? Я все осознал и исправился, ты поняла меня. А ради нашего ребенка мы сделаем все, что в наших силах. Так ведь? И… Конечно, я понимаю, что ты сейчас не можешь мне поверить, но если все будет так же — ты бы смогла вновь стать моей женой? — он замолчал, не сводя с нее глаз. Миа отвела глаза и закусила губу, растерявшись от его слов. Пальцы рук стали быстрее перебирать мягкую материю, а из груди непроизвольно послышался тяжелый вздох. Она думала. Оливер видел это, а еще он видел, что она напугана и, кажется, расстроена. Ответ был очевиден. Все внутри у Оливера вмиг оборвалось. Он знал, что она ему откажет, но все равно надеялся. Теперь же нет и надежды на то, что она согласится. Он отвернулся и ослабшей рукой достал из кармана маленькую коробочку, не глядя протянул ей. — Я снова задолбал всех консультантов в ювелирном, выбирая его. Как и тогда. Возьми, это для тебя, — слова давались тяжело, а рука дрожала под весом коробки, словно налившись свинцом. Больше не будет «его Мии», «четы Банчей», совместного быта, посиделок на капоте возле озера. Ничего не будет. Он все потерял, поставив собственное эго превыше всего.

— Я не могу снова выйти за тебя, поэтому и взять его я не могу.

— Бери. Мне оно не нужно. Оно твоё.

— Правда? — на это он только кивнул, почувствовал, как рука освободилась, как Миа осторожно забрала у него коробочку. Не было сил повернуться, чтобы посмотреть на нее. Не было сил говорить. — Оно очень красивое. Ты знаешь меня, как облупленную, — Оливер опять кивнул. Он не был сентиментальным, но сейчас ему было больно от ее отказа. Он не станет ее умолять, она сделала свой выбор, но смириться с ним было тяжело. Он знал ее, как облупленную, и знал, чем все закончится. Почему же так больно? Почему именно сейчас вся грубость и цинизм его покинули? Это было нечестно, сейчас они так нужны ему, чтобы пережить утрату. — Знаешь, почему я не могу? — он отрывисто кивнул. — Почему?

— Я непостоянный. Я эгоист. Я думаю лишь о себе. Я не оправдал твоих надежд, — отчеканил он каждую фразу. Язык не слушался его, не давал говорить, но Оливер нашел в себе силы, чтобы сказать это. С каждым словом боль усиливалась.

— Нет, не поэтому, — тихо ответила Миа. Оливер нервно хмыкнул.

— А почему еще? Ты ведь сказала тогда в кабинете психотерапевта, что больше не можешь мне доверять, что я тебя предал. И что, не в этом дело?

— Неа, — он услышал, как Миа хохотнула, но смешок был добрым, без издевки. — Я не могу выйти за тебя, ведь мы итак женаты.

— Чего? — Оливер глянул на нее и грустно улыбнулся, когда женщина показала ему безыменный палец, на котором красовалось сразу два кольца — старое и новое. — Это же всего на пару дней?

— А, я тебе не сказала? — Миа изобразила удивление, а после хитро глянула на Оливера и закусила губу. Тот скривился, ничего не понимая. — Я же забрала заявление, — сказав это, она улыбнулась.

— … — Оливер открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнес ни звука. Его глаза вмиг расширились, в голове что-то резко щелкнуло. Он правильно услышал ее слова? — Что ты сделала? — наконец, выдавил из себя он.

========== Она носит черное белье ==========

— А они хорошо вместе смотрятся, да? — протянула Миа, разглядывая кольца на руке. Посмотрела на Оливера, продолжая улыбаться. — Как думаешь?

— Повтори, что ты сделала, — нервно произнес он. Ему стало дурно от происходящего, он не мог поверить в то, что услышал. Она так шутит? Это издевательство. Внутри все задрожало с новой силой. Если она пошутила — это слишком жестоко.

— Забрала заявление, что непонятно? Или ты забыл, о чем речь? — она сказала это так легко, будто он спросил, как у нее дела. Оливер неуверенно закачал головой. Он не отводил от Мии взгляда, все ещё боясь, что здесь что-то не так, и рано радоваться ее словам. — Оливер, в чем дело? Ты же этого добивался, нет? Где счастье в глазах, где радостные вздохи? У меня чувство, что тебе все равно! — она рассмеялась, тоже не отводя от мужчины глаз. Ее смех, беззаботный и весёлый, заставил Оливера поверить. Напряжение стало покидать его, неприятный комок в груди стал растворяться. Мужчина слабо улыбнулся и глубоко вздохнул. — Да неужели, — хмыкнула Миа на эти изменения. — Так что, ты рад?