Живые души, или похождения Лебедько

Владислав Евгеньевич отдышался после приступа сердцебиения и изрёк: «Про Моисеевы заповеди я, пожалуй, усвоил. Но как же быть с двумя Христовыми — про любовь? Неужели, это тоже экономическая категория?», - «О, любовь предмет тонкий, и этому пункту надобно посвятить отдельное расследование. Само слово замечательное, не придерёшься. Однако же, тут надобно понимать, какой именно клубок смыслов вкладывает в это слово каждый человек, а, особливо, деятели церкви. Покамест, ежели вспомнить историю, то именно из-за того, что называлось «любовью к богу», пролито столько крови человеческой, что в этом несметном потоке заповедь о любви к ближнему совершенно дискредитируется. Хотя, справедливости ради, взятый отдельно от других заповедей, тезис о любви к ближнему, пуще хлеба необходим современному человеку. Но капиталистическая система и здесь давно уже поставила нам всевозможные палки в колёса, выстроив между ближними все границы, какие только возможно было вообразить и даже сверх того. Право, я вижу, вы помрачнели. Не падайте духом! Уже завтра вам откроются многие прелюбопытнейшие перспективы, обещающие полный успех нашему абсолютно безнадёжному делу. Завтра в Югорском переулке, в доме Муромцева — большой приём. Вы приглашены. Не спрашивайте, пожалуйста, кем и почему. Приходите к семи вечера вот по этому адресу», - при этих словах Александр Геннадьевич протянул нашему герою визитку с адресом, о котором последний мечтал ещё недавно, как о манне небесной, затем поднялся из-за стола и покинул ресторан. Владислав Евгеньевич последовал за ним.

Какие-то неведомые дотоле, незнакомые чувства пришли к нему. Казалось, природа его тёмным чутьём стала слышать, что есть какой-то долг, который нужно исполнять человеку на Земле, который можно исполнять всюду, на всяком угле, несмотря на всякие обстоятельства, смятения и движения, летающие вокруг человека.

Глава 9

«... Тут был, однако, свет столицы,

И знать, и моды образцы,

Везде встречаемые лица,

Необходимые глупцы;

Тут были дамы пожилые

В чепцах и розах, с виду злые;

Тут было несколько девиц,

Не улыбающихся лиц;

Тут был посланник, говоривший

О государственных делах;

Тут был в душистых сединах

Старик по-старому шутивший...»

А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

В ту ночь спалось Владиславу Евгеньевичу из рук вон плохо. Гостиница на окраине Москвы, где он остановился, видимо, была одним из тех известных, в своём роде, заведений, куда небогатые жуирующие господа приводят на часок-другой барышень для разного рода забав. Слышимость между номерами была превосходная, а потому наш герой до четырёх часов утра, положительно не мог заснуть, хотя и зарывался с головою в подушку: случилось так, что соседний номер заняли два, судя по выговору, гастарбайтера,  которые обзавелись какой-то дамой. Причём, плотскими утехами занимались они весьма недолго, а совершивши их, все трое перешли к выяснению отношений. В чём именно состоял предмет их спора — сие разобрать было трудно, да и обозлённый предстоящей бессонницей Лебедько, не особо вслушивался, однако, судя по интонациям говоривших, ему одно время казалось, что за стенкою даже и не гастарбайтеры с дамой, а, право, какая-то итальянская семья. Сколько можно было спорить и, самое главное, о чём в столь пикантной ситуации, этого наш герой никак не мог взять в толк. Оба мужчины выражались, используя ярко-выраженные гортанные звуки, при этом один из них душно и назидательно — монотонно долдонил без умолку, второй же крикливо наседал на даму, выказывая ей какие-то претензии. Дама, вероятно, тоже была «не промах» и отвечала визгливо и надрывно, а один раз пискнула такую тонкую ноту, какая, пожалуй, не в мочь и птичьему горлу. В номере, находящемся по другую сторону, кто-то зычно и надсадно храпел. Лишь к четырём часам утра спор гастарбайтеров угас, и последние, совершив, как это угадывалось по звукам, по коротенькому ритуалу утех, покинули, наконец, номер, в довершение ко всему ещё и громко хлопнув дверью. Изнурённый путешественник впал, наконец, в сонное забытьё, да такая мерзость лезла ему всю ночь, что гнусно и рассказывать, а во рту после вчерашней половины графина водки, точно батальон солдат переночевал.

Наутро, после холодного душа, Владислав Евгеньевич решил-таки вспомнить, что же за мерзость сподобился он созерцать в ночных видениях, но из всех попыток выходила только какая-то абстракция, которая почему-то норовила назваться «Поколением Пепси». Возлёгши после душа вновь на кушетку, благо утром в номере стояла относительная тишина, Лебедько решительно вознамерился  понять, что же для него означает сие Generation P.