Живые души. Роман-фантасмагория

Деловито отряхнув подошвы ног, надел носки, зашнуровал ботинки.

– Я ответил на ваш вопрос?

– Вполне, – пролепетал ошеломлённый Никита.

– Ну что ж, – подытожил директор, – вы увидели наш Центр своими глазами, теперь можно и побеседовать. Прошу в кабинет, – и оба – чуть живой гость и торжествующий хозяин – двинулись вниз.

Два часа слушал взмокший от напора собеседника Никита монолог директора о Центре эволюции, о скрытых возможностях человека и важности их раскрытия, о развитии личности как части эволюционного процесса человечества. Вопросы были излишни – Смирных задавал их себе сам и сам же с жаром на них отвечал. Оставалось только договориться о времени съёмки, но рассказчик не давал гостю вставить ни слова.

В дверь робко постучали. Показалось востроносое, с рыжей чёлкой лисье личико секретарши:

– Виталий Андреевич, извините, вас там ждёт посетительница. Что ей сказать?

Смирных посмотрел на часы и хлопнул себя по лбу:

– Совсем забыл! Скажите, через пять минут приму.

– Счастливые часов не наблюдают, – улыбнулся Никите. Встав из-за стола, он протянул руку: – Надеюсь, вы получили исчерпывающие ответы на свои вопросы.

«На свои?» – ухмыльнулся про себя журналист. Другой мыслью, промелькнувшей в его голове, была: «Совсем забыл? А как же кабинет с табличкой «Тренировка памяти»? Но Никита вспомнил танец на битом стекле и всё простил. А потом и сам позабыл всё на свете, когда вышел в приёмную и увидел там ожидающую рандеву посетительницу.

«Вот это стиль!» – восхищённо обмер Мано, жадно оглядывая снизу доверху сказочную диву с зелёными виноградинами глаз. Волосы цвета выгоревшей полыни, прихваченные на затылке завитком лесного плюща, змеились по плечам, как живые. Многослойный балахон мягко окутывал довольно пышные формы, и было в нём всего понемногу: клейкой молодой листвы, цветущего изумрудом мха и бурой болотной жижи. Незнакомка уставила свои топкие колдовские глазищи на зачарованного Никиту и улыбнулась – журналисту вдруг показалось, что дохнуло речной тиной, но лишь на мгновение. Она встала с кресла, и его обдало медвяным ароматом свежескошенного луга.

– Лариса, – девушка протянула руку с витым браслетом из позеленевшей меди.

– Никита, – севшим голосом ответил журналист.

Со стороны могло показаться: вот она – идеальная встреча, любовь с первого взгляда! Но это лишь со стороны. Никита глядел на Ларису исключительно глазами впечатлённого до потери слов эстета, но никак не восторженного мужчины. И оба об этом знали. Поэтому продолжение было таким: Никита не удержался и спросил имя стилиста, создавшего неподражаемый образ Ларисы. Та ответила, что своим стилем занимается сама, более того род её занятий непосредственно связан с внешностью. Далее они обнаружили область пересечения интересов и обменялись визитками. На всё ушло ровно пять минут, после чего новую знакомую пригласили в кабинет Смирных, а Мано с облегчением покинул храм эволюции.

Как только Никита вышел за чугунную ограду, вынул из кармана визитную карточку и внимательно её рассмотрел. На шершавой, как лист мать-и-мачехи, бумаге было написано имя – Лариса Болотова, под ним значилось: «консультант по красоте» и номер телефона. Ни электронной почты, ни адреса не было. Мано поднёс визитку к носу и принюхался: карточка хранила еле слышный аромат сена.

Тем временем в кабинете Виталия Смирных разворачивались события, повлиявшие впоследствии на жизнь всего Верхнедонска и на карьеру Никиты Мано в частности. Ожидалось прибытие в город и эксклюзивное выступление в Центре эволюции хорошо известного в Европе учёного-футуролога. Именно об этом говорили за запертыми дверями Смирных и его очаровательная визитёрша, так невежливо протомлённая в приёмной и оказавшаяся, между прочим, личным секретарём и ассистентом вышеозначенного учёного. Когда Виталий представил себе, что могло бы произойти, если бы госпожа Болотова не дождалась аудиенции, его охватил нервный озноб – ещё бы! – он мог упустить редкий шанс принять у себя звезду мировой величины. Перечень регалий и почётных званий занял – он засекал – без малого семь минут. Работа с престижными швейцарскими клиниками, сотрудничество с именитыми психиатрами, несколько открытий в области валеологии и натуропатии, частные консультации политиков и кинозвёзд – всё это было в послужном списке ожидаемого гостя.

– Это замечательно и очень мудро с вашей стороны, что вы обратились в наш Центр, – суетился Смирных, угощая Болотову травяным чаем с хмелем, который та попросила.

– Ну что вы, у нас просто не было выбора, – бархатным сопрано дышала Лариса, – ваш Центр вне конкуренции!

Смирных искрился и сиял.

– Уверяю вас, после выступления вы захотите побывать у нас снова, – его воображение живо рисовало картину аншлага и число нулей в цифре выручки.

– Нисколько не сомневаюсь, – соглашалась гостья, глядя на Виталия своими зелёными омутами.

Посвежело, из открытого окна потянуло лесной сыростью. Лариса встала и накинула на плечи невесомую как туман шаль.

– Простите, а как зовут учёного? Что написать в афишах? – опомнился директор, когда та собралась уже уходить.