Живые и мертвые

Он вышел из машины и направился к ржавой садовой калитке. Когда ее открывал, заскрипели петли. Он устал. Жутко устал. Позади бесконечные бессонные ночи. Он мечтал о горячем душе и постели. Никакого телефона, никаких людей, никаких слов. Размышлять больше не надо. Он прошел по плиткам из вымывного бетона [41] к веранде и наклонился, чтобы достать из-под коврика ключ. В эту самую секунду стало светло, как днем. От страха ритм сердца сбился. Он обернулся. На пару секунд его полностью ослепило, и он закрыл глаза.

– Руки за голову! – прорычал кто-то, и он послушался. – На землю! На землю!

Внезапно все вокруг ожило. Из тумана появились мужчины, одетые во все черное и в масках. Голоса, шаги. Его схватили за руки, дернули вверх и ощупали. Потом его положили на землю, грубо заломили руки за спину и надели наручники. Сердце бешено колотилось, по телу струился пот. И хотя он предвидел подобную ситуацию, попасть в нее было страшно. Но он выдержит. Он должен выдержать. До завтрашнего утра.

* * *

Сообщение о том, что задержание состоялось, настигло Боденштайна и Пию, когда они ехали через Фишбах.

– Не оказал никакого сопротивления, – отрапортовал командир группы захвата. – Объект безоружен.

– Очень хорошо. Мы через пять минут будем на месте. – Боденштайн с облегчением откинулся назад и на мгновенье закрыл глаза. Он ждал, когда немного успокоится пульс, потом набрал номер телефона Остерманна.

– Они его взяли, – сказал он коротко. – Не оказал сопротивления.

– Наконец можно будет выспаться. – Пия чуть улыбнулась. – Слава богу.

Она свернула в дачный поселок и остановила машину чуть дальше, на Айбенвег. Они дошли через густой туман до конца тупиковой улицы, которая ярко освещалась светом фар. Черные автомобили отряда особого назначения и многочисленные патрульные машины перегородили дорогу, повсюду сновали люди в черной одежде и полицейские в форме. «Вольво» Хартига стоял вплотную к живой изгороди, обрамлявшей сад. Боденштайн и Пия прошли через калитку и направились по дорожке к дому. Штадлер лежал на земле перед ступенями веранды. Руки скованы наручниками на спине.

Боденштайн, который в последние дни часто думал о том, что он будет ощущать, оказавшись перед снайпером, был удивлен – он не испытывал никаких чувств. Максимум облегчение, но ни гнева, ни ненависти. Наверное, это придет позже, на бесконечных допросах, которые им предстоят. Сейчас он просто рад, что кошмарный сон закончился.

– Поднимите его, – сказал он.

Два бойца отряда особого назначения поставили мужчину на ноги, и он зажмурился от яркого света. Боденштайн услышал, как Пия рядом с ним жадно ловит воздух ртом. Он посмотрел на мужчину, который стоял перед ним, узнал его, но мозг на долю секунды отказался принять увиденное. Перед ними стоял не Дирк Штадлер, а Йенс-Уве Хартиг.

Четверг, 3 января 2013 года, 4 часа утра

С тех пор, как Йенс-Уве Хартиг был арестован, он не проронил ни единого слова. Бледный и молчаливый, он сидел на пластиковом стуле в комнате для допросов, упорно избегая любых взглядов и уставившись покрасневшими глазами на поверхность стола. Не реагировал ни на просьбы, ни на угрозы, и вскоре после полуночи Боденштайн наконец прекратил допрос. В багажнике «Вольво» обнаружили винтовку «Штайр SSG 69» c оптическим прицелом, глушителем и инфракрасный дальномер, а также соответствующие патроны. Для Яннинга, Хаусманна и его дочери отбой не давали, так как Штадлер все еще оставался на свободе и даже без снайперской винтовки представлял собой опасность.

Домой никто не пошел. Боденштайн спал на стуле у письменного стола, Ким лежала, завернувшись в одеяло, на ковре в кабинете Пии, которая, поговорив с Кристофом, сидела за письменным столом. Маленький телевизор, стоявший на одном из шкафов с папками, работал без звука. Кай сидел напротив нее и, положив ноги на стол и опустив подбородок на грудь, тихонько похрапывал. Кабинет был погружен в темноту, которую нарушали лишь голубоватое мерцание телевизора и свет, который пробивался из коридора через узкую щель под дверью.

Пия не могла спать. Она смертельно устала, силы были на исходе, глаза щипало, но ум бодрствовал и не давал ей покоя. Она бесцельно переключала каналы. По каналу «Эн Ти Ви» все время повторяли кадры полицейского оцепления, спортивного зала в Унтерлидербахе и архивные фотографии Симона Бурмейстера. Репортеры в темноте и тумане что-то беззвучно говорили в микрофоны. Их утрированная мимика без звука выглядела смешной.

Они предполагали, что Штадлер убьет Хартига, но, видимо, что-то пошло не так. Значит ли это, что Штадлер все же не снайпер?

Она, наверное, никогда не поймет, что заставляет человека лгать, мошенничать, над кем-то издеваться и убивать и при этом считать, что это ему поможет.