Живые и мертвые

– Возможно, люди видят его, но никому в голову не приходит, что это убийца, – возразила Ким. – Как вон тот мужчина с собакой. Ты увидела его и через десять минут о нем забыла, если только он не сделал ничего необычного. Преступник – человек, который умеет приспосабливаться и перемещаться незаметно для других.

– Эта история с письмом сегодня утром не дает мне покоя, – сказала Пия. – Он, видимо, очень уверен в себе, если идет на такой риск.

– Риск небольшой, – возразил Боденштайн. – Я уверен, что он тщательно подбирал женщину. Она пожилая и боязливая, кроме того, на его стороне фактор неожиданности. Мы не должны недооценивать убийцу. Он ничего не делает случайно.

– Рано или поздно он допустит ошибку, – предположила Пия.

– Я не намерен этого ждать. – Боденштайн открыл центральный замок машины. – День ото дня на нас давят все больше и больше. Люди в панике.

– И преступник не ограничится этими тремя жертвами, – предрекла Ким. – Он жаждет внимания к себе!

– Тогда он должен его получить! – сказала Пия. – Давайте выложим все детали прессе! В этом случае мы немного успокоим людей, если они поймут, что непосредственной опасности нет.

– Этим мы не можем рисковать. – Боденштайн покачал головой и включил зажигание. – Может возникнуть косвенный ущерб, за который мы должны нести ответственность.

– Нести ответственность… – повторила Ким. – Хоть бы и убийца ее понес.

* * *

Она открыла морозильную камеру, и у нее тут же снова на глаза навернулись слезы, когда она увидела множество пластиковых баночек. Мама всегда была такой экономной! Она редко что-либо выбрасывала. Банки из-под джема или огурцов она тщательно мыла, чтобы потом консервировать в них овощи. Коробки из-под мороженого уже десятки лет в доме Рудольф использовались для заморозки продуктов и всегда старательно надписывались. «Сегединский гуляш »[20], – прочитала Каролина аккуратную надпись, сделанную матерью на банке, – 12.09.2012.

– Ах, мама, – прошептала она и вытерла слезы, – ты ведь знаешь, какая скверная я хозяйка.

Она взяла гуляш, закрыла дверцу морозилки и поднялась вверх по крутой лестнице подвала. Папа после разговора с полицейскими не выходил из своего кабинета, и она была этому рада, потому что его присутствие мешало ее молчаливому общению с мамой. Он был бы здесь просто лишним. По крайней мере днем. Насколько Каролина помнила, ее отец утром уходил из дома в семь часов, а вечером редко возвращался раньше десяти. Мама никогда на это не жаловалась, а однажды призналась Каролине, что боится того времени, когда он выйдет на пенсию и целыми днями будет находиться дома. Отец никогда не разделял ее упорядоченную жизнь с активной общественной деятельностью и множеством интересов. У него в голове была только его работа, и больше ничего.

«Как и у меня», – подумала Каролина, борясь со слезами. Она не могла понять, почему в последние годы работала как сумасшедшая вместо того, чтобы больше времени проводить с семьей и друзьями. Все то, что всегда было для нее важным, неожиданно показалось невероятно банальным. Она рассказывала топ-менеджерам по всему миру о ценностях, об устранении собственных недостатков, об организации рабочего времени и стратегиях повышения культуры предприятия и личности и при этом сама растаптывала все ценности, которые в свое время для нее что-то значили. В погоне за успехом и признанием пострадали не только ее честь, но и все ее социальное окружение. «У вас нет подруги, которая могла бы сейчас помочь?» – спросил полицейский. Нет, у нее нет подруги. И это – правда, прискорбная правда. Единственным близким ей человеком была мать, и вот ее не стало. Со смертью матери у Каролины внутри открылась дверь в вакуум, в сферу, которая у других людей была наполнена прекрасными воспоминаниями и событиями, любовью, счастьем, партнерами и друзьями, людьми, которые для них что-то значили. В ее жизни мало что заслуживало воспоминаний. К печали присоединилось обескураживающее осознание того, какую поверхностную, лишенную смысла и направленную на внешний эффект жизнь она до сих пор вела!