Живые и мёртвые

Церемония Пустующих Кресел была имитацией военных ритуалов. Когда священник читал молитву, обе руки его покоились на Библии, глаза были закрыты, а слушатели почтительно склонили головы. Все говорилось церемониальным тоном. Женщины тихо плакали. Священник читал молитву:

«Отче, мы склоняем пред Тобой свои головы в этом священном месте, священном, ибо оно освящено и Ты пребываешь здесь. Не оживленные и радостные пришли мы на эту службу, но потому что кресла, когда-то занятые, теперь опустели. Мы явились сегодня, дабы почтить тех, кто прожил героическую жизнь, отдать дань признательности их служению и теперь, когда ряды их поредели, виною чему смерть, попросить Тебя, Господи: помилуй тех, кто остался с нами. Ниспошли благословение Твое оставшимся среди нас солдатам Великой армии республики. Благослови те организации, которые завтра украсят места последнего упокоения своих ушедших товарищей».

Командор объявил Геттисбергское обращение. Член братства предварил его прочтение словами: «Сегодня здесь, среди нас, на этом возвышении, присутствует человек, которому доводилось встречаться и по-дружески беседовать с Линкольном. Я хотел бы напомнить вам о величайшей проницательности этого великого человека, спасшего Союз, о том, как он, стоя на этом поле брани, произнес великую, хотя и короткую речь, в которой было всего 264 слова». Геттисбергское обращение было зачитано оратором со всей церемониальной торжественностью. Его голос переполняли чувства, когда он говорил:

«Именно нам, живым... предстоит посвятить себя великой задаче, выпавшей на нашу долю, — задаче почерпнуть у погибших, коих мы чтим, еще большую преданность тому делу, которому они отдали свой последний долг, и твердо установить, что погибшие отдали свою жизнь не зря, что наша нация, хранимая Богом, переживет новое рождение свободы, и что правление народа, для народа и во имя народа никогда не исчезнет с лица земли».

Когда выступавший дошел до фразы «у погибших, коих мы чтим», он простер свои руки над четырьмя пустующими креслами, придав своим словам непосредственную и личностную значимость для группы. Прочитав обращение Линкольна, он вопросил: «Неужели патриотизм умер? Почему пустуют все эти места?» Он повернулся к священнику и сказал: «Всего лишь несколько лет назад здесь толпились бы люди, теперь же их немного. Так ли это, господин командор? Неужели патриотизм умер? Нет, он не умер, он спит. И мы клянемся Тебе, родная Страна, что наша молодежь не поддастся пагубным влияниям и что нынешнее зло будет преодолено. О Господь, помоги же нам исполнить наш долг. Аминь».

Когда он закончил выступление, командор обратился к адъютанту со словами: «Адъютант, ради чего мы здесь собрались?» Тот ответил: «Во имя веры и дабы почтить память умерших». Ему был задан вопрос, принес ли он с собой документы об этих людях. Далее были зачитаны имена и полные данные об умерших солдатах. Как только называлось имя умершего ветерана, маленькая девочка возлагала венок и букет белых цветов на флаг, лежащий на одном из кресел. После прочтения каждого документа бойскаут трижды «отбивал дробь» на барабане. В заключение командор сказал: «Мы чтим эти документы, и они будут включены в архивы нашего отделения».

Затем командор произнес: «А сейчас командор ВАР скажет нам несколько слов». Поддерживая под руки, к сцене подвели старого человека. Чтобы не упасть, он крепко держался за кафедру.