Живые и мёртвые

Составной частью этой общей смены установки стало изменение понимания религии и ритуала. Упрощенный взгляд приравнивал религию к институционализированной религии и связывал ритуал именно с ней. Уорнер же, взглянув на жизнь современной Америки глазами антрополога, увидел огромное множество ритуалов, локализованных, так сказать, «вне стен церковных учреждений». Он стал одним из первооткрывателей обширного класса секулярных ритуалов, не имеющих никакого отношения к религии в привычном ее понимании. Помимо ритуальной драмы, в которую может превратиться политическая кампания (часть I), и исторических ритуалов (часть II), Уорнер, проанализировав в части III деятельность ассоциаций в американском сообществе, обнаружил, что она преимущественно ритуальна.

Действуя в русле дюркгеймовского подхода к анализу морфологической основы и функции коллективных ритуалов, Уорнер связал эти ритуальные действия с ассоциационной структурой и тем самым показал огромную роль ассоциаций в интеграции американского сообщества. Читатель сможет сам найти в тексте уорнеровскую интерпретацию ассоциационных ритуалов. Мы же остановим внимание на одном моменте, которого в книге Уорнера нет.

Австралийский тотемизм, клановые шутливые отношения, кольцо Кула, членство в американских ассоциациях и сбор денежных пожертвований

Исследуя тотемизм у австралийских аборигенов, Радклифф-Браун обнаружил, что в Австралии существует система кланов, каждый из которых имеет свой тотем, свои «тотемные центры» (священные места), свой миф о происхождении тотема и своей территории, а также свои ритуалы, которые драматически разыгрывают этот миф, официально поддерживают существование тотемного «фрагмента природы» и выполняют функцию поддержания внутренней тотемической солидарности клана. Тем самым поддерживаются идентичность клана и его отдельность от всего окружающего мира. Вместе с тем, различные наборы соседствующих кланов периодически образуют временные группы и собираются на общие ритуалы (например, обряды посвящения), которые поддерживают более широкие круги солидарности. Эти круги солидарности частично пересекаются друг с другом и образуют сеть, в которой каждый клан имеет свою идентичность, ритуально связан с некоторыми соседними кланами, те, в свою очередь, связаны с другими кланами, а вся совокупность церемоний официально «поддерживает» существование всей природы[352].

Макс Глакмен, изучая народности Южной и Юго-Восточной Африки (в частности, тонга), обнаружил у них обычай межклановых шутливых отношений: у каждого клана есть два или более «клана-шутника», членам которого позволено подшучивать, подтрунивать и язвить над его членами. У тех кланов, в свою очередь, есть свои «кланы-шутники». Моральная значимость этого обычая состояла, в частности, в том, что ряд моральных действий и санкций не мог быть применен в отношении «нарушителя» его собратьями по клану в силу связывающей их клановой солидарности, и полномочия по их осуществлению делегировались «кланам-шутникам». Таким образом, формировалась сеть кланов, отграниченных друг от друга клановой солидарностью и вместе с тем ритуально связанных друг с другом и оказывающих друг другу взаимную поддержку в сохранении и укреплении морального порядка[353].

Б. Малиновский, изучая население Тробрианских островов, описал такую характерную для него форму ритуальной экономики, как кольцо Кула: жители каждого из многочисленных островов регулярно совершали морские экспедиции на другие острова, и такие экспедиции сопровождались передачей даров; в конце концов, круг дарений замыкался, и какие-то заезжие гости преподносили дары им[354].