Живые. История спасшихся в Андах

Трое мужчин прогуливались по теплым и сухим улицам Сан-Рафаэля, пока не пришло время провожать Канессу к автобусу. В восемь часов вечера доктор на прощание обнял друзей и выехал в Буэнос-Айрес.

2

В тот же самый день Паэс Виларо и Родригес Эскалада прибыли из Сантьяго в Пудауэль, чтобы оттуда лететь в Монтевидео. В аэропорту они заняли очередь к стойке регистрации багажа, но всякий раз, когда очередь приходила в движение, Пазе Виларо оставался на месте, пропуская вперед стоявших за ним людей.

— Ты идешь? — спросил Эскалада.

— Я кое-кого жду, — ответил художник.

— Ты же опоздаешь на рейс.

— Иди-иди, я задержусь ненадолго.

Родригес завершил все паспортно-таможенные процедуры, но его спутник по-прежнему стоял в хвосте очереди. Наконец, когда последний пассажир оформил свой багаж и всех опаздывающих по громкой связи попросили срочно пройти на посадку, к художнику подбежал какой-то мужчина.

— Вот, — сказал он и украдкой сунул Паэсу Виларо щенка пуделя, которого тот обещал привезти дочерям домой на Рождество.

Зная, что проносить животных в пассажирский салон запрещено, уругваец проворно спрятал щенка под плащ и поставил свой чемодан на весы. Потом, держа в руке посадочный талон, он прошел паспортный и таможенный контроль. Никто вроде бы не обратил внимания на странное положение его левой руки, и Паэс Виларо уже мысленно поздравил себя с успешной контрабандой, как вдруг из громкоговорителей на весь аэропорт прозвучало:

— Объявление Интерпола! Объявление Интерпола! Задержите Карлоса Паэса Виларо! Задержите Карлоса Паэса Виларо!

На лице художника появилось растерянное выражение. Кто-то, видимо, все-таки заметил щенка. Он повернулся к стоявшему рядом полицейскому и сказал:

— Карлос Паэс Виларо — это я.

Пересекая в сопровождении служителя закона широкое фойе, незадачливый контрабандист мысленно проклинал свое невезение, но, когда зашел в кабинет сотрудников полицейского управления аэропорта, ему протянули не наручники, а телефонную трубку.

— В чем дело? — спросил он.

Полицейский пожал плечами.

— Не знаю… Срочный звонок, просили позвать вас.

— Карлитос, это ты? — прозвучал в трубке голос полковника Мореля.

— Да, я, — слегка раздраженно ответил Паэс Виларо. — Я благодарен тебе, что ты звонишь мне, желая попрощаться, но меня ждет самолет… Увидимся после Рождества.

— Хорошо, — сказал Морель. — Извини, что задерживаю. Просто я думал, что раз ты так долго разыскиваешь своих парней, тебе, возможно, захочется приехать и встретиться с ними.

Художник потерял дар речи. Щенок упал на пол.

— И ты мог бы помочь мне с одной запиской, — продолжал Морель. — Может быть, это фальшивка, но я так не думаю. В ней говорится: «Я выживший пассажир самолета, разбившегося в горах. Я уругваец».

Слепой от слез Паэс Виларо выбежал из кабинета и помчался налетное поле. Пилоты уже запустили двигатели и теперь только ждали, когда он поднимется по трапу и займет место в салоне, — настало время отправляться на взлетную полосу.

— Руло! Руло! — закричал художник. — Наших мальчиков нашли! Я остаюсь!

Вскоре Родригес уже стоял рядом с ним. Оба рыдающих уругвайца кинулись в объятия друг друга и, подняв глаза к небу, воскликнули: «Они живы, живы!» — после чего стремглав побежали обратно в зал вылета, крича, заливаясь слезами и приводя в замешательство сотрудников аэропорта и пассажиров.

— Что это с ними? — спросил один полицейский другого, соображая, не стоит ли задержать двух странно ведущих себя мужчин.

— Пусть бегут, — ответил коллега. — Это тот сумасшедший, который ищет сына, разбившегося в Андах.

Только у стоянки такси Паэс Виларо и Родригес вспомнили, что у них не осталось чилийских эскудо.

— Отвезете нас в Сан-Фернандо? — спросили они водителя головной машины.

— Не знаю, — ответил тот. — Отсюда далековато.

— Нашли моего сына. Самолет, на котором он летел, разбился в Андах.

— Вот как? — воскликнул водитель, узнав художника. — Так вы, значит, тот самый чокнутый? Хорошо, садитесь.

— У нас нет денег.

— Пустяки.

И мужчины забрались в такси.

Спустя три часа они въехали в Сан-Фернандо и сразу направились в штаб-квартиру Кольчагуанского полка. Водитель остался в автомобиле присматривать за пуделем, а Паэса Виларо и Родригеса встретил полковник Морель во главе толпы чилийцев, помогавших им в поисках сыновей. Там были и радиолюбители, распространившие сообщение о записке, и пилоты из аэроклуба Сан-Фернандо, и проводники, и местные горовосходители, и солдаты, совершившие множество поисковых походов в горы.

Высвободив Паэса из этого ликующего моря людей, полковник отвел его в кабинет и показал записку, доставленную из Пуэнте-Негро.

— Как ты думаешь, она настоящая? — спросил Морель художника.

Внимательно изучив записку, Паэс Виларо сначала усомнился в ее подлинности. Он уже не раз отвечал на ложные телефонные звонки, а теперь перед ним лежал текст без подписи. Кроме того, почерк был слишком четким для человека, который провел в Андах семьдесят дней.

— Затрудняюсь ответить, — наконец сказал он. — Может быть, это и фальшивка.