Живые книги с говорящими автографами

Расскажу еще один любопытный случай. В 1970 году в Москве проходил XIII Международный конгресс исторических наук, собравший более четырех тысяч участников из 50 стран мира. Благодаря своим друзьям, ученикам президента этого конгресса, академика Александра Андреевича Губера я смог принять в нем участие. В рамках этого конгресса работали книжные выставки многих издательств ведущих капиталистических стран – США, Франции, Великобритании и др. Группу бывших аспирантов Академии общественных наук собрал куратор из ЦК КПСС тов. Молчанов. Нам сказали: «Завтра открывается выставка. Будьте добры, обратите внимание на то, что почти все содержание книг на русском языке антисоветское. Просим всех без опозданий, как только откроется выставка, сразу идти в залы к американцам, англичанам, французам. Ваша задача – взять как можно больше книг, складывайте их куда угодно (с сумками на выставку не пускали) столько, сколько сможете унести». Это предложение у многих из нас вызвало шок. Мы, естественно, спросили у куратора, почему должны это сделать? В ответ услышали: «Да вы не смотрите, интересны вам эти книги или нет. Зато я буду знать, что книги в надежных руках». Конечно, мы выполнили пожелание куратора из ЦК. Так, в этой суете у меня оказалось несколько книг на польском языке. Обнаружил ошибку только в Красноярске и решил, что книги на польском будут у меня мертвыми книгами в моей библиотеке и никак мне не пригодятся, но ошибся. Через какое-то время, когда мы стали историко-философским отделением на филологическом факультете КГУ, оказалось, что у нас есть специалист, знающий польский язык. Так эти книги оказались востребованными. Вот вам пример того, когда совсем еще недавно книга была не просто источником знаний, но источником «вредных» знаний.

Конечно, говорить о смерти книги преждевременно. Думается, что это временное явление и никогда эрзац не заменит оригинал. Хорошо, что у нас в городе Красноярске на пр. Мира, рядом с одним из корпусов педагогического университета им. В.П. Астафьева, открылся книжный шкаф для бесплатного книгообмена.

Путь книг в мою личную библиотеку был разнообразным и по форме, и по мотивам. Так, например, часть книг была подарена мне однокурсниками, чтобы похвалиться и доказать, что они тоже не лыком шиты. Другие книги подарены в знак благодарности за мое участие в научной судьбе авторов. В одном случае я выступал оппонентом на защите диссертации, в другом, когда появилось положение о том, что любую книгу нельзя издать без двух рецензентов, выступал в качестве рецензента. При участии во многих научных конференциях в Новосибирске, Иркутске, Улан-Удэ, Москве по традиции ученые захватывали с собой несколько своих книг. Они дарились знакомым людям, близким по кругу научных интересов, есть книги, подаренные просто из уважения.

И, наконец, о безвозвратных потерях. У некоторых есть такая практика: дает книгу кому-нибудь почитать – записывает в специальный блокнот. У меня такой практики не было. В результате часть нужных книг ко мне в библиотеку не вернулось. Как-то мне очень понадобилась книга Михаила Родзянко «Крушение империи» в издании А. Солженицына. Я всегда говорю, если хотите узнать о главных проблемах в отношениях Запада и России, лучше информации, чем у М. Родзянко, вы не найдете нигде. Мой экземпляр книги из библиотеки «ушел». Я предпринял попытку возвратить эту книгу. Обратился к Сергею Васильевичу (С.В. Гришаев – доктор социологических наук, сын В.В. Гришаева), мы заказали нужную книгу через Интернет. Через какое-то время желанная книга пришла, но издание оказалось неполным, в нем отсутствовали необходимые мне для работы главы.

– Василий Васильевич, ваши студенческие годы пришлись на сталинские «сумерки» и хрущевскую «оттепель»…

– После сталинских «сумерек» как будто включили свет или дали воздуха. Тогда открыли спецхраны. Для студентов-историков это было золотое время! На стипендию тогда можно было спокойно жить. Нам удалось посмотреть весь репертуар Большого театра (только за билетами надо было ночь стоять). Третьяковку мы облазили всю, вплоть до подвальных помещений. Изучили все Подмосковное ожерелье дворянских усадеб.

Кстати, куда поступать, я определил не сразу. Выбирал между физикой и историей. Ведь 1952 году физика была модной. С другой стороны, мой дядя Михаил Федорович ушел добровольцем на войну с третьего курса истфака МГУ и погиб. Я решил его «заместить»: поступить на истфак МГУ.

– Сложно ли было поступить на истфак МГУ?