Живые куклы

И Лада с Домушкой побежали обратно в подъезд, на первый этаж, где, в служебной комнате, жила дворник тётя Фёкла. Уже наступил рассвет. А дворники всегда рано встают. Чтобы, пока все спят, убрать двор. И когда Лада позвонила в дверь тёте Фёкле, она уже встала. Тётя Фёкла была добрая женщина. Она любила ребятишек, которые играли во дворе. И никогда их не ругала. Выслушав сбивчивый, взволнованный рассказ Лады, тёте Фёкла заохала, схватила связку ключей, висевших у неё в прихожей, и стала быстро одеваться. И вот они у дверей подвала. Тётя Фёкла нашла в связке ключей подходящий. Вставила его в прорезь замка и стала поворачивать ключ. Замок был несмазанный, старый и сильно скрипел, пока его открывали. Сняв замок, дворник стала снимать засов. Петли засова тоже были несмазанные, ржавые, и тоже сильно скрипели, пока снимали засов. «Ой, от такого громкого шума крыса Шушера проснётся!» – в испуге шептала Лада. И действительно! От такого скрипа не то что крыса Шушера, а и человек мог бы проснуться, как бы он крепко ни спал. Проснувшись от громкого, далёкого скрипа, Шушера бросилась к двери своей норы-квартиры. Дверь была открыта. Шушера сразу же всё поняла. И побежала к двери подвала. На земле, у дверей подвала, стояла Золушка. Увидев крысу Шушеру, её злое лицо, Золушка испуганно села на землю. Что сейчас будет? «Ах, противная девчонка! – закричала громко Шушера. – Неблагодарная девчонка! Я была так добра к тебе. Так хорошо кормила тебя. А ты опять убегаешь от меня. И теперь я позову мастеров. И они сделают очень крепкую дверь в твоей спальне. И я тогда буду запирать на ночь на замок твою спальню. Идём немедленно домой». Крыса Шушера схватила острыми зубами Золушку за платье и хотела утащить её обратно в нору. Но тут двери подвала широко отворилась. Блёклый свет наступающего утра ослепил крысу Шушеру. От неожиданности она разжала рот. И Золушка, вскочив на ноги, бросилась бежать изо всех сил в открытую дверь. И упала в объятия Лады. А крыса Шушера, увидев за дверью настоящих людей, испугалась, бессильно заскрипела зубами от злости и бросилась бежать в свою нору, и закрыла там свою входную дверь на замок.

Лада и Золушка не могли наглядеться друг на друга. Они сжимали друг друга в объятьях. Целовались и ласково что-то говорили друг другу. И добрая тётя Фёкла, глядя на них, смахнула слезу с щеки. А мышка Домушка стояла на задних лапках около них. И весело махала хвостиком. И мордочка у неё была радостная. И она думала: «Ведь делать добро другим – это так приятно».

И вы, дорогие девочки и мальчики, помните: ведь делать добрые дела, приносить людям радость и счастье – это так приятно.

Глава 4. История четвёртая. Кошка Луиза и кот Василий

Эта история о соседях Лады по двору: Гортензии Ивановне и ее кошке Луизе и о Софье Рувимовне и о ее коте Леопольде а также о дворовом коте Василии.

Галина Ивановна родилась и жила в самой простой и скромной московской семье. Детство её было самое заурядное и бедное. Но волей случая она вышла замуж за богатого и преуспевающего «Нового русского» Николая Парфёныча. После этого она превратилась в Гортензию Ивановну, жеманную женщину, презирающую всё бедное и простое. А мужа своего она стала называть не иначе как «Николя». Как-то подарили им котёночка дорогой породы, пушистую «шиншиллу» – по имени Луиза. Луиза с первой своей минуты знала, что она не простая кошка, а дорогая и породистая кошечка. В углу комнаты Гортензии Ивановны был уголок Луизы. Там был специальный домик для кошки, привезённый из-за границы. Оборудованный по последнему слову техники, баснословно дорогой. Кормили Луизу по специальному рациону, составленному специалистом-ветеринаром. За её шерстью специально следили, чтобы она была пушистой и блестящей.

Луиза была кошкой избалованной и эгоистичной. Она не любила дом, в котором жила, не любила хозяйку и хозяина, которые создали ей такую райскую жизнь. Целыми днями она лежала на шикарном, мягком, цветастом диване и дремала, меняя лишь только свои изящные позы. То она лежала, распластавшись во всю свою длину, вытянув лапы. То лежала на боку, подложив под голову лапки. То свёртывалась в клубок. И всё своё лежание она делала как бы на публику, очень эффектно, грациозно, как актриса в театре.